Потерянные имена, чужие тени

Приехавший с визитом Лучан заразился общей тревогой и послал Нико со своим слугой обратно в Тичаны поискать пропавшего медикуса. Вслух не говорили, но все боялись, что Корнелий на пути повстречал кого-то из недобитых разбойников.

А потом Тию нашла в кабинете Корнелия письмо, адресованное сразу им всем.

«Дорогие друзья!

Я прошу прощения за свой внезапный отъезд.

Некие обстоятельства, о которых я не могу вам говорить (не потому, что не желаю, а потому, что должен сохранять чужую тайну) вынуждают меня вернуться на родину.

К сожалению, боюсь, что мы больше никогда не увидимся.

По тому заданию, которое у меня было, я выполнил почти все задуманное. Научное общество, в котором я состою, решило, что дальнейшее мое пребывание здесь слишком дорого обходится и, более того, исчерпало себя. Поэтому я возвращаюсь.

Я всегда буду вас помнить и надеюсь, что наше знакомство было для вас хоть сколько-то полезным.

С уважением,

всегда ваш

Корнелий Тенда

P. S. К письму я прикладываю документы, внимательно изучите их. Это дарственная на дом и земли, оформленная по всем законам на вас. Пусть это будет неким подспорьем на первое время. Там же бумаги на земли, с которых я получаю ренту, и она также переходит к вам.

P. P. S. Раду, очень тебя прошу, очисти оранжерею, избавься от всех склянок, приборов и реактивов, они более не понадобятся.

P. P. P. S. Еще я оставил свою шкатулку с лекарствами, там лежит записка, что и как нужно применять. Постарайтесь использовать лекарства с умом, не болейте и не употребляйте народные средства сверх меры.»

Тию схватила бумаги, которые лежали под письмом, будто опасаясь, что Раду их немедленно отберет или разорвет.

Сам же Раду перечитал письмо еще и еще раз, перевернул, посмотрел на просвет, и даже понюхал, видимо, пытаясь обнаружить следы невидимых чернил.

В конце концов он бросил бумагу на стол и гневно проскрипел:

– И это что?!.. все?

Тию немного растерянно посмотрела на него, не зная, что ответить.

Лучан молчал некоторое время. Потом сказал с несвойственной ему горечью:

– Корнелий прощаться не любит. Он и в прошлый раз так же – оставил нам записку и уехал.

Лучан коротко поклонился Тию, похлопал Раду по плечу и сумрачно сказал:

– Ежели вам понадобится какая-либо помощь, пошлите за мной. Пока что я возвращаюсь в гостиницу. Скажу слугам, чтобы прекращали поиски.

***

Да, это была трусость.

Никто не узнает, насколько тяжело далось Корнелию это письмо.

Можно было бы на самом деле задержаться чуть дольше, или разбудить всех, чтобы попрощаться и раздать указания более приличным способом.

Но Корнелий выбрал выход труса, и сам знал это.

После всех слов, всех бесед и злоключений – просто уйти. Оставить их навсегда, хотя он так часто уверял в своем расположении и участии, обещал помощь и поддержку.

Корнелию было даже больно об этом вспоминать, и он казался себе дураком, позабывшим свое место. Тот абзац в письме, где он сказал, что проведенные с ними дни были одними из самых захватывающих в его жизни, Корнелий вычеркнул еще в черновике.

Это было бы заигрыванием. Хоть и честно сказанное, но все равно заигрывание.Потому что несмотря на это, Корнелий все же выбрал работу и долг – и первый раз в жизни тяготился этим.

Не надо было лезть. Не надо было мешать им жить так, как они выбрали. Ничего полезного он так и не смог сделать…

Кроме, пожалуй, одной вещи. Но вот решится ли на это Раду? На то, чтобы остаться в Тичанах и жить в этом доме, который станет их собственным?

Корнелий, к счастью, после разговора с Тию и ее предложением замужества не стал откладывать вещи в долгий ящик и решил вопрос с домом сразу. Нужные бумаги он приложил к письму, надеясь, что более благоразумная Тию убедит сестру в правильности этого решения.

Дольше всего Корнелий раздумывал над первой строчкой. Как ему обратиться? Что сказать?

В конце концов, перепортив несколько листов бумаги, он остановился на «Дорогие друзья!..»

Потому что, как он вдруг понял, именно друзьями, семьей, которой у него особенно не было, они и стали.

***

На следующий день Раду перевернул почти весь дом вверх тормашками. Летуца шла за ним по пятам и причитала, пытаясь все составить по местам.

– Что он делает? – озадаченно спросил Лучан у Тию, зайдя к ним после обеда. – Его так оскорбил отъезд Корнелия, что он решил разнести мебель?

Тию не ответила, искоса посмотрела на него, прикусив губу и явно о чем-то размышляя.

– Я опять чего-то не знаю? – огорчился Лучан.

Тию все молчала, и он сменил тему:

– И странное дело: я узнавал в городе, Корнелий не появлялся ни у гостиницы, ни у почты, лошади все ваши стоят в стойле. Он настолько пытался скрыть свой отъезд, чтобы мы никак не узнали, где он?.. Это, право, очень обидно.

– Господин Митру, – сказала Тию. – Мы с Раду считаем… только не смейтесь, прошу… что господин Тенда – вовсе не тот, за кого он себя выдавал, и что приехал он к нам не из Соединенного королевства, как мы считали, а из… откуда-то из иного мира.

– Что? Какого еще мира? То есть, он дух или покойник? – поразился и тут же запутался в умозаключениях Лучан. – Иеле?