Потерянные имена, чужие тени

Тем письмом, которое встревожило Тию и расстроило его самого, была резолюция от руководства с требованием скорейшего возвращения и сворачивания его проекта. Корнелия это поразило, он-то ждал одобрения по поводу увеличения бюджета на исследования, а оказалось ровно наоборот.

Теперь стали понятны предыдущие требования от начальства оставаться на месте и не выезжать в столицу, из-за которых им пришлось отложить планы.

Сначала Корнелий и не собирался сдаваться, написал несколько писем – обоснованный протест и просьбу продолжать дело.

Почту он отправлял и получал через доверенного человека в Тичанах, у которого был установлен компактный двусторонний портал в виде небольшой шкатулки. Корнелий солгал ему, будто бы он член тайного научного общества и корреспонденцию, которую следовало проверять раз в день, приносят очень ловкие гонцы и незаметно подкладывают в шкатулку. Корнелию тогда пришлось поклясться, что это существа из плоти и крови, а еще то, что он ничего не замышляет против короля. Причем последнее доверенного интересовало куда меньше.

Эти ухищрения нужны были только потому, что два портала нельзя было располагать слишком близко. А собственный портал Корнелия в подвале был настроен сейчас только на перенос обратно.

Последующие несколько писем от руководства недвусмысленно объяснили, что его проект уже начали сворачивать, и порталы в столице и Дажье обесточены. Корнелию ничего не оставалось, кроме как выторговать немного времени на устройство дел. С тяжелым сердцем он приготовился, собрав нужные вещи, и чуть позже условленного срока отбыл.

– Почему? – спросил Корнелий, не здороваясь и не утруждаясь другими проявлениями вежливости.

Его начальник поднял голову от стола с раскрытым ноутбуком, рассеянно посмотрел на него, пытаясь сообразить, к чему вопрос.

– А, Корнелий! – преувеличенно радостно воскликнул он, узнав его. – А я тебя еще три дня назад ждал. Долго ты дела улаживал.

– Почему? – повторил вопрос Корнелий, усаживаясь перед ним в кресло для посетителей.

– И я рад тебя видеть, – уже не так уверенно отозвался начальник. Потом сдался и вздохнул. – Бюджет урезали. Пришлось выбирать, какие направления сокращать.

– Но почему мое, Аркадий Николаевич? – напряженно спросил Корнелий.

Тот тоскливо посмотрел на экран ноутбука, потом в окно, забранное жалюзи, постучал пальцами по столу.

– Потому что, – сердито буркнул он, и в его голосе слышалась досада. – Совет счел его наименее перспективным.

Корнелий откинулся на спинку кресла, с трудом скрывая, как неожиданно больно ударили его эти слова.

Да, он не обнаружил принципиально новых металлов и сплавов или растений с ценными свойствами. Не говоря уж о технологиях. Но с собой у него было несколько толстых записных книжек, убористо заполненных его и Раду руками, с результатами множества экспериментов, порой простых, порой сложных, но вкупе способных дать толчок для многих открытий в области химии, физики и биологии.

Мир Раду слишком схож был с его собственным, но все же Корнелий ощущал его некие отличия. Он не всегда мог четко их определить, и еще одна записная книжка была посвящена предположениям и выводам.

Корнелий считал, что он делает большую работу.

Получается, все зря?

А ведь Раду порой недоумевала над целью многих опытов, и едко фыркала, когда Корнелий пытался объяснить свои высокие устремления.

Значит, права была она, а не Корнелий…

Корнелий невольно подумал, что и про мертвяков-упырей Раду оказалась права… и тут его прошиб пот.

Насколько же плотно в его сознание вошли ожившие суеверия, что он даже не подумал о том, что это и есть то самое, трудно определимое отличие мира Раду.

Корнелий застыл, соображая.

Аркадий Николаевич, отчасти верно истолковав молчание Корнелия, принялся пространно успокаивать его тем, что он без работы не останется, и что все равно еще долгое время нужно будет систематизировать полученные знания и интегрировать их в общую базу…

Сидя перед начальником, Корнелий мучительно размышлял.

Сказать про мертвецов?

Про вызяну?

Про магию?

С точки зрения полноты отчета, это необходимо. Но никаких доказательств, кроме своих слов, Корнелий предоставить не мог.

А вообразить реакцию начальника и коллег в ответ на подобные бредни мог очень легко.

Но… без этого его работа и пребывание в том мире действительно представляются бесцельными и безрезультатными.

Интересно, подумал он, а магия ограничена использованием служебных амулетов, как у капитана Бассу? Или это нечто более… сложное? Как искусство? Или наука? Этому можно научиться или надо иметь талант?

И получается, Раду все же на самом деле может чувствовать магию? А почему она тогда говорила, что от Корнелия ею пахнет – в ту самую их встречу, когда он решил взять ее к себе на работу?

– Мне бы вернуться, – подняв голову и совершенно невпопад текущим словам начальника, сказал Корнелий. – Столько неузнанного осталось.

И как должно быть зла Раду. Корнелию вдруг показалось важным, чтобы она была зла. Чтобы ей было не все равно.

Аркадий Николаевич сожалеюще покачал головой.