— Да никто и не думает, что ты забудешь. Но ведь ты по-прежнему часть семьи Молли. Это тоже не забывай. Сестра любит тебя безумно. Помнишь, как она врезала мне по носу, когда я дразнила тебя по поводу… — Белла замялась и поморщила нос. — Я даже не помню, по какому! Помню только, что подшучивала над тобой совсем недолго, а потом уже лежу на песке. Она была просто фурией!
— Такой и остается. Лучше с ее дочерьми не шутить.
Они обе рассмеялись, и как раз подоспел их заказ. Звон столовых приборов и манипуляции с тарелками окончательно разрядили обстановку. Официантка поставила перед сестрами блюда со свежей бурратой и зажаренными на углях морскими гребешками. Ели с аппетитом, переведя разговор в более комфортную плоскость, — обменивались новостями на работе, делились планами на предстоящие отпуска. Когда подошла официантка, чтобы убрать освободившиеся тарелки, они заказали по бокалу розового вина и еще фокаччи. Кейт вдруг подумала, что теплые итальянские лепешки успокаивающе действуют на ее горе. Как только официантка удалилась, Белла отправила в рот небольшой кусочек сочной бурраты:
— М-м-м, это божественно. Надо доверять приезжим в выборе ресторанов. Если бы это делала я, то мы сейчас сидели бы в ближайшей итальянской траттории. Там хорошо, но не так здорово, как здесь.
Белла вытерла губы салфеткой и подвинула тарелку с остатками сыра Кейт:
— Давай налегай, а то сейчас все доем.
Вернулась официантка с бокалами розового. Кейт сделала глоток и почувствовала умиротворение. Она точно не знала, что этому способствовало — алкоголь или зал ресторана, утопающий в зелени и летних сумерках. Она сидела смирно, стараясь не дать своим эмоциям нарушить этот покой.
Совершенно невыносимо было сознавать, что все вокруг смотрят на тебя с жалостью. Выказывая свои добрые намерения, люди качают головой, произнося с горькой печалью: «Не представляю себе, как тебе удается каждое утро вылезать из постели».
Так и Кейт не представляла, по правде сказать.
Но она просыпалась, вылезала из постели и день за днем продолжала жить, пока наконец не почувствовала, что оцепенение отпускает ее. С потерей Ноя Кейт стала хвататься за любую малость, способную помочь ей снова почувствовать вкус к жизни. Чашечка идеального эспрессо. Лучи осеннего солнца на ее лице, когда она сидит на крыльце своего дома, а Эмма барахтается в желтой листве, засыпавшей парк на Луисбург-сквер. Шоколад «Вальрона».
Со временем Кейт начала ставить перед собой небольшие цели и браться за несложные поручения. Отыскала в архивах дома Картье утерянный акварельный рисунок изумрудного оплечья магараджи — в соответствии с которым каждый камень был обмерен, взвешен и помещен на нужное место. Расшифровала примечания к описям ювелирных украшений, принадлежавших Анне Датской, а затем выяснила, какие из них были переделаны или проданы.
И вот теперь перед ней стояла задача узнать, как маленькая золотая пуговица появилась в ее семье и действительно ли она имеет отношение к пуговицам из находки на Чипсайде, которые она видела сегодня в Лондонском музее.
Раскапывая историю драгоценностей, Кейт часто погружалась в чужие трагедии. Но иногда, отслеживая путь какого-нибудь бриллианта, она осознавала, что и люди могут обновиться и обрести другую жизнь.
— Я точно не знаю, откуда взялась у нас эта пуговица или кулон, — словно уловив ход мыслей Кейт, начала Белла, — но этот рисунок точно имеет отношение к нам и нашим прабабушкам. Это твоя работа, отыскивать семейные реликвии и происхождение разных драгоценностей, но, похоже, тайна чипсайдской находки станет для тебя больше, чем очередным заказом. Я часто замечаю это на своей работе. Люди идут на все, чтобы сохранить свои семьи. А когда им это не удается, они ищут нечто такое, что заполнит эту утрату в их сердцах.
Белла умолкла и сделала глоток вина. Когда она заговорила вновь, голос ее звучал так мягко, словно летел хлопковый пух.
— Когда все потеряно, семья разрушена, неудивительно, что цепляешься за нечто, что напоминает о счастливых временах.
Кейт подумала о своем дневнике, потом вспомнила сапфировые серьги.
Белла взяла со стола кулон-пуговицу, приподняла его за цепочку так, что он попал в луч света.
— Я уверена, что это Герти сделала рисунки пуговицы. Должно быть, она видела ее или точно такую же, но еще с камушками.
Кейт молчала и, попивая вино, обдумывала возникшую ситуацию: сегодня она видела в Лондонском музее коллекцию золотых пуговиц, и вот перед ней кулон Беллы. Если они из одной чипсайдской находки, значит, как историк, Кейт должна будет заявить об этом. В конце концов, в отчете швейцарскому клиенту она предложила ему вернуть драгоценное кольцо. Белла должна будет расстаться со своей фамильной реликвией, и эта пуговица окажется рядом с остальными в музейном хранилище.