Потерянные в Великом походе

Юн хотела поделиться с ним своими мыслями о беременности и нерожденных детях. Ее так и подмывало сказать, что агитбригаде лучше было оставить беременную в покое и позволить ей жить в особняке. Политработникам следовало с уважением отнестись к ее положению и воспользоваться им, чтобы заручиться поддержкой высших, небесных сил. В конце концов, они ведь работники агитбригады, занимаются пропагандой! Это ведь их прямые обязанности, которые не должны ограничиваться физическим миром!.. Юн тут же отругала себя. Проклятая суеверность – недостаток, передавшийся ей от отца, который был уверен, что игральными костями управляют его предки, благосклонность которых он пытался снискать, отбивая поклоны по разным храмам.

– Не повезло малышу, – наконец сказала она. – Одно дело родиться, зная, что твоя семья всегда была бедной, и совсем другое – постоянно слушать, как мать рассказывает о роскоши, в которой она жила и которой ты лишился.

Пин повернулся к Юн и взял ее за руку.

– Разве ты не говорила, что господин Кай и вся его семья заслуживают любое наказание, на которое их осудят? – Он улыбнулся. – Я никогда и не думал, что ты такая… Что ты можешь переживать за других…

Лицо Юн окаменело.

– Господин Кай заслуживает того, чтоб в семи следующих перерождениях ему каждый раз отрубали голову. Есть куча других людей, которые страдают куда как горше без всякой на то их вины. Я завела речь об этой девушке только по одной причине. Дело в том, что Мэйши, заместитель секретаря агитбригады, поручила мне проследить, чтобы ее достойно наказали. Мэйши – моя подруга, вот она и дала мне задание полегче, когда узнала о том, что я в положении.

Глаза Пина расширились, вспыхнув в лунном свете, как полированные опалы.

– Да это же отличная новость! Я как раз собирался предложить, чтобы мы нашли для тебя занятие поспокойнее. Я думал о госпитале, гарнизонной службе, интендантской. Но это еще лучше. Завтра я спрошу у лейтенанта, можно ли тебя перевести в агитбригаду на постоянку – хотя бы пока ты вынашиваешь Ло Бо. А может, тебе даже лучше остаться в этой деревне, когда армия снова тронется в путь?

Юн пришла в ужас от предложения Пина. Бросить взвод, растить кур и собирать урожай в глухой деревне, пока ее взвод сражается на передовой? Такой кошмарный удел она и представить себе не могла.

– Ты меня не понял, – мотнула головой Юн. – Задание мне дали ненадолго, максимум на неделю или две. Я ведь лучший стрелок во взводе. Лейтенант бы ни за что меня не отпустил.

– Пойми, Юн, сейчас многое изменилось. – Теперь Пин говорил медленнее, тем же тоном, которым он обращался к ней, когда напоминал почистить винтовку. – Ты только представьте себе, что нас ждет через несколько месяцев. Скорее всего, нам снова придется вступить в бой с гоминьдановцами. И как ты себе это представляешь? Как ты будешь воевать с пузом? Как ползать по-пластунски? А длительные переходы, когда мы будем наступать или отступать? Как ты их выдержишь? Как ты пройдешь тридцать километров с отекшими ногами?

– Лучше о себе переживай, – раздраженно бросила Юн. Она всегда отличалась большей выносливостью, чем Пин. И что теперь? Он сомневается в ее силах только потому, что она беременна. – Да если б я вынашивала десять детей сразу, все равно бы бегала в два раза быстрее твоего!

– Женушка, милая, прояви благоразумие. Что за дурацкая гордыня? Неужели тебе нечего терять? Позвольте мне поговорить с…

– Нет, я сказала! – рявкнула Юн. – Думаешь, раз женился, то уже имеешь право за меня решать? Я без тебя разберусь, как мне лучше послужить партии.

Под окном спальни застучали по водосточной трубе.

– Что, в особняк забралась парочка воришек? – донесся снаружи громкий шепот лейтенанта Дао. – А они могут вести себя потише?

Юн обожгла взглядом Пина, который погладил ее по щеке указательным пальцем. Отмахнувшись от мужа, она повернулась к нему спиной и закрыла глаза.

7

На следующее утро, подойдя к хижине, в которой поселили Чо, Юн обнаружила, что та уже встала и сгребает листья с тыквенных грядок. При этом Чо как можно дальше вытягивала руки, чтобы ручка граблей не задевала ей живот. Волосы она собрала на затылке в пучок. Ни нефритовых, ни жемчужных заколок Юн у нее в волосах не заметила. Чо была облачена в коричневую блузку и пару свободных крестьянских штанов, доставшихся ей от семейства, с которым она теперь жила. Прежняя нарядная одежда лежала где-то в доме, наверное.

– Рада видеть, что ты занята делом, – сказала Юн. – Если продолжишь в том же духе, облегчишь задачу себе и мне.

Чо улыбнулась. Пот на ее лбу поблескивал, как песок на залитом солнцем пляже. Она попыталась скрыть свою усталость, задержав дыхание, но из-за этого только громче вздохнула, когда открыла рот, чтобы снова набрать воздуха в легкие.