Потерянный рай

– Ах, так тебя это поражает… – издевательски заметила она.

Благодаря тому, что облако на мгновение освободило луну, я увидел Нуру, ее недовольное, дрожащее лицо с горящими гневом глазами.

– Ты избегал меня, я выследила тебя.

– Нура, нам надо поговорить.

– Я на это рассчитываю, для того и пришла. Тут нас хотя бы не услышат.

От негодования у нее изменился голос.

– Я тебя слушаю, – угрожающим тоном бросила она.

– Дерек – мой брат. Мой сводный брат. Я его не убил.

– Плевать мне на Дерека, он меня не интересует. Ты мне другое расскажи.

– Но… но…

– Откуда у тебя сын?

Такого выпада я не ожидал. Она бросилась на меня и зарычала:

– Вчера я узнала то, о чем папа давно уже догадался. Когда я вошла в комнату Дерека, я увидела…

– Что ты увидела?

– Что он скопец! Из-за жары он спал обнаженным. Кастрированный самец, будь то человек или животное, насколько мне известно, не производит потомства! Потом я внимательно рассмотрела Хама и обнаружила, что рукавицы скрывают его сросшиеся пальцы. Тут-то я и поняла.

– Нура, я тебе сейчас все объясню…

– Разумеется, только вот твои объяснения ничего не изменят. Я страдаю. Ты предал меня. Живя с Панноамом, я сберегла себя для тебя, я не спала с ним. Ты это прекрасно знаешь, потому что взял меня девственницей.

Я возмутился:

– Ты с ним не спала, потому что он не мог!

– Потому что я не хотела!

– Это ты так говоришь.

– Он бы тебе тоже сказал, если бы был жив.

– Легко призывать в свидетели мертвецов!

Ее голос зазвенел и едва не сорвался, но прозвучал угрожающе:

– Ты еще об этом пожалеешь, Ноам…

Нас прервал раскат грома. Тьму вспорола молния. Полил дождь. Сильный.

В других обстоятельствах я бы обрадовался тому, что гроза наделяет нас этой столь желанной пресной водой; однако в тот вечер, на незнакомом островке, лицом к лицу с Нурой, напряженной, как натянутый лук, я вскипел:

– А, вот уж нет!

Едва я успел произнести эти слова, как в дуб позади Нуры ударила молния. Раздался страшный треск, затем ствол разошелся, расколотый надвое небесным топором. Его части накренились.

– Скорей! – крикнул я, схватив Нуру за руку.

Я как раз успел притянуть ее к себе, прежде чем туда, где она только что стояла, рухнула отколовшаяся половина дерева.

Я тащил Нуру за руку и мчался туда, где расстался с Дереком. Там, за скальными выступами, мы могли бы укрыться.

Вспышки зарниц то и дело рассекали тьму, и нам удалось не заблудиться; когда мы вынырнули из мрака, Дерек окликнул нас:

– Сюда!

Втиснувшись между скалами, он махал нам рукой. Мы не задумываясь бросились к нему.

Поднялся Ветер. В страшном неистовстве он добавил свое бешенство к струям дождя, к сверканию молний и раскатам грома, закручиваясь сумасшедшими беспорядочными спиралями вокруг островка.

Чтобы найти укрытие от разбушевавшейся стихии, мы блуждали среди каменных стен, пока не попали в круглую пещеру. Она давала укрытие от непогоды. Сверху, далеко от нас, сквозь узкую щель проникал ливень. Мы находились в помещении, напоминавшем огромный очаг. Несмотря на струящуюся в центре воду, мы могли оставаться сухими и дожидаться затишья.

Гроза усиливалась.

– Спасибо, Дерек, – сказал я.

Нура шепнула мне на ухо:

– Не доверяй ему. Ты спас ему жизнь, этого он тебе никогда не простит.

Она вырвала свою руку из моей, давая понять, что наши разногласия не разрешились и противостояние продолжится.

Дерек бросился под струю воды в середине убежища.

– Наконец-то можно попить! – воскликнул он.

И встал прямо под ней, откинул голову и широко раскрыл рот, чтобы принять влагу.

– Отличная идея!

Нура присоединилась к нему под благодатным потоком.

И тут произошло нечто непостижимое…

В отверстие внезапно влетел огненный шар, попал прямо в Дерека, и тот рухнул; затем шар перескочил на Нуру, и та, вскрикнув, была повержена молнией.

Я бросился вперед.

Слишком поздно.

Нура уже окоченела и больше не дышала. Рядом лежал Дерек, тоже мертвый.

Когда я поднял голову, чтобы заорать и исторгнуть свое горе, в пещеру ворвался второй огненный шар и уничтожил меня.

3

Надо мной склонилось чье-то лицо.

Мои веки, отяжелевшие, пересохшие и затвердевшие, с трудом приподнялись. Я едва что-то видел. Когда мне удалось различить свет, все заволокла дымка.

– Ноам…

В сдавленном голосе у меня над головой я услышал скорее тревогу, нежели свое имя. Говорившего сотрясало смертельное беспокойство. Я же ощутил обратное: жизнь возвращалась в мою плоть, кровь снова циркулировала, сердце билось со спокойной неторопливостью, грудь трепетала в такт дыханию. Одно за другим выходили из оцепенения мои чувства: я стал ощущать холодное, тепловатое, светлое, влажное, твердое, мягкое, горькое, соленое и сладкое. Этот бурный поток опьянял меня…

– Ноам?

Я улыбнулся. Не знал кому, но улыбнулся. Мне хотелось выразить свою признательность незнакомцу, я желал его успокоить.

– Ох, племянничек, ну и напугал же ты меня!

Крупная косматая голова Барака обрела четкость. Дядюшка надо мной был похож на солнце: его лицо было центром, а грива – лучами. Он робко погладил меня по щеке:

– У тебя ничего не болит?