Потрясение

Он знал, что бы дальше ни случилось, это случится без его дочери, если ему не удастся освободиться, и, оглядывая стены цистерны и ее потолок, высокий, как небоскреб, он вспомнил историю Джеймса Бартли. Лайсве помешалась на Бартли, который якобы выжил после того, как его проглотил кашалот. Астер знал, что со временем достоверность этой истории не подтвердилась, но Лайсве не утратила к ней интерес, как и к фигуре Бартли и к китам в целом. Она упрямо верила, что все было на самом деле. И часто рисовала человечка в чреве кита: там он готовил ужин и заботился о дочери, точно чрево кита было комнатой или домом.

– Говорят, что, когда его нашли, его кожа была белоснежной от контакта с желудочным соком кита, – рассказывала она.

– Лайсве, это выдумки.

– Кашалот вполне способен проглотить человека целиком. Физически это возможно.

– Но человек не сможет выжить внутри, – отвечал он.

– Откуда ты знаешь? Как кто-то может это знать?

Вопрос повисал в воздухе, как большинство ее вопросов, на которые ответы, вероятно, имелись, но отвечая на них, Астер всегда чувствовал себя глупо.

Лайсве любила рассказывать Астеру о китах.

– Когда кит умирает, он погружается на дно океана и становится огромной кучей еды для рыб, акул и морских животных. А некоторые выбрасываются на берег, или, бывает, волны выносят их полусъеденный остов; тогда птицы и наземные животные могут устроить пир. Териологи[25] Королевского музея Онтарио обнаружили синего кита, выброшенного на берег Ньюфаундленда. И взяли у него сердце для коллекции, сохранив его методом пластинации.

– Разве есть такое слово – пластинация? – Ответ был Астеру известен; он просто не хотел, чтобы она замолкала, хотел, чтобы она продолжала рассказывать эти истории, которые так ее увлекали. Теперь благодаря Лайсве он знал, что есть такое слово – пластинация; эту историю она рассказывала ему не в первый раз и уже объясняла, что значит это слово и сам процесс пластинации, и даже показывала фотографию китового сердца в книжке. Он слышит в голове ее голос.

Сперва достать.

Затем расширить.

Транспортировать.

Пластинировать.

Высушить.

В процессе пластинации сердце погружали в ацетон. Со временем из тканей полностью испарялись молекулы воды. Затем сердце вымачивали в силиконовом полимерном растворе и оставляли в огромной камере, заполненной вакуумом, где атмосферные условия напоминали открытый космос. Высыхая, сердце запечатывалось в полимере.

– Когда его наконец доставали после высыхания, даже грязные маленькие детские ручки не могли запачкать его пластиковую оболочку. Смотри! Сердце синего кита больше человеческого роста. В одну из камер можно залезть.

Как найти дочь, когда мир хочет поглотить тебя и желает, чтобы ты исчез?

Лайсве всегда хотела знать, кто она, откуда родом, а он не мог ответить на эти вопросы. Он закрыл лицо руками, нащупал впалые глазницы, выпуклость носа, волосы на лице, прорезь рта. Где моя девочка? И услышал ответ; он знал его так же хорошо, как собственное лицо, а может, даже лучше: она не побежит в укрытие. Она прыгнет в воду.

Астер выдергивает капельницу, и катетер повисает и болтается, как пуповина. У него течет кровь, но немного; он зажимает ранку рукой. Он не знает, сколько уже пробыл в цистерне, поэтому поворачивается к ближайшему соседу и спрашивает. Сосед начинает плакать. Астер больше ничего у него не спрашивает.

Когда пришла облава, Астер стоял на кухне и готовил рагу. В тот день в окно он увидел, что зима достигла своего пика и вскоре им придется придумывать, как согреться, призывать на помощь все свое воображение и использовать все ресурсы, чтобы выжить. Разводить костры в переулке и греть кирпичи. Заворачивать их в полотенца и класть под одеяло на ночь. Прокладывать слои одежды газетами, картоном или целлофановыми пакетами.

Только бы не было припадка.

Он помнил, что видел снег – первые хлопья, те еще не падали, а разлетались в разные стороны на ветру. На стене на кухне висело на гвоздике красное пальтишко Лайсве. Когда пришла облава, она не успела его схватить.

Как дочь выживет без пальто?

Выследили ли они ее? Нашли ли? Проникли ли в потайной ход под раковиной на кухне, спустились ли по лестнице следом за ней? Ему кажется, что сердце его не выдержит, что оно пластинируется в груди и станет похожим на восковое яблоко. Нашли ли ее волосы там, где тоннель резко сворачивает в сторону? Нашли ли едва заметные следы крови? Ударилась ли она головой, пытаясь ползти как можно быстрее, так быстро, как только умели ее руки и ноги? Оцарапалась ли о стену, оглядываясь и высматривая меня позади – не ползу ли я следом? Нашли ли они хоть что-нибудь? Может, ботинок?

Или один из ее драгоценных предметов?