песен во времена, когда я играл в "Южных ночах".
Ко мне подошел Ной и приложил ухо к моей спине, слушая вибрации голоса.
Я пел ему.
Жаль, что сын не слышал меня.
Мне было не важно, слышали меня мама или Билли, да кто угодно; важно было
то, что в целом мире был глухим тот, кто был не способен услышать ни единой
пропетой мной ноты, ни единого сказанного мной слова. А я так хотел, чтобы он
услышал. Хоть одно слово. Хоть одну песню. Хоть одну фразу "я люблю тебя" или "я
думаю, ты замечательный малыш" или "я так счастлив и горд быть твоим отцом".
Пустота.
Ноль.
Он мог только догадываться, как звучит мое имя, как звучит мой голос, как
звучит его собственный голос. Он был заперт внутри, в своем Мире Глухих, в который
мне никогда не войти и не стать его частью. Он никогда не услышит, как я скажу ему,
что считаю его умным, талантливым, смешным, красивым, милым, моим драгоценным
мальчиком. Он никогда не услышит, что я скажу ему, как сильно его люблю и буду
любить, несмотря ни на что.
61
Я замолк, приложив ладонь ко рту.
Покачав головой, я попытался улыбнуться.
Он прикусил губу.
Я спел еще один куплет.
Глава 25
Пока субботним утром мы ждали Джексона, который должен бы заехать за нами
на своем Джипе, я смотрелся в зеркало у себя в комнате, а Ной наблюдал за мной,
закатив глаза.
На мне были шорты и майка с Элвисом. Но я бы не сказал, что выглядел
сногсшибательно. Я снял шорты и надел джинсы.
Он раздраженно закатил глаза.
Я посмотрел на себя в зеркало, качая головой. В джинсах я выглядел еще более
незаметным и легкомысленным, особенно в той паре, у которой на коленях протертые
дыры. Я снял их и продолжил рыскать в шкафу, желая, чтобы у меня были деньги, и я
мог время от времени тратить их на покупку новой одежды, как нормальный человек.
Моя одежда не шла ни в какое сравнение с той, элегантной, что носил Джексон
Ледбеттер.
Раздался звонок в дверь.
Я поспешил надеть шорты, с которых и начал примерку.
Он взял меня за руку и потянул.
Я позволил ему отвести меня в гостиную.
Он улыбнулся, показывая свои неровные зубы.
Я потряс сжатым кулаком у него перед лицом.
Он толкнулся на него подбородком, как будто говоря "ну, давай же, дохляк".
Ной распахнул настежь дверь и пригласил Джексона войти.
62
— Привет, — сказал я, в животе заурчало от нервов.
Боже, как он выглядел. Волосы подстрижены идеально, зачесаны идеально и
выглядели идеально. На нем были хорошо сидящие брюки-милитари и неоново-
розовая футболка-поло. Ровные, белоснежные зубы, подтянутые мышцы и плоский
живот. Должно быть, у него в роду не знали проблем с прыщами, целлюлитом и
растительностью на спине. А с момента, как он последний раз рыгнул или пернул,
вероятно, прошли годы.
Так что же его могло зацепить во мне?
— Все готовы? — спросил он, пытаясь подражать южному акценту.
— Ну, погнали, — сказал я, пытаясь говорить уверенным тоном. Взяв камеру и
кошелек, по дороге к мебельному рынку на Коли-роуд я показывал Джексону куда
ехать.
Мы рассматривали кухонные столы, кровати, диваны, кресла и комоды. В
отличие от местных геев, Джексон не пытался слиться с обстановкой. Он был