Потсдамская конференция. Как решалась послевоенная судьба Германии и других стран Европы

Трумэн был возмущен в не меньшей степени. Однако казалось, прежде всего, его беспокоил факт, что в Германии создавалась «пятая оккупационная зона», которая усложнит американцам выполнение их задачи в своей зоне. Он не хотел обострять вопрос о постоянной границе, отодвинув его решение на потом, возможно, после завершения конференции. Черчилль считал это неправильным; чем больше будут откладывать его урегулирование, тем более сложной будет ситуация, и поляки окончательно станут хозяевами на этой территории. Поэтому он отверг предложение Сталина, что, когда совет министров иностранных дел соберется в сентябре, как и планировалось, он должен будет провести консультации с представителями польского правительства о заключении соглашения. Он опасался затягивания рассмотрения вопроса, говорил, что это только усложнит положение, но не решит столь важное дело. Хотя Трумэн колебался, Черчилль не уступал.

Тогда Сталин задал вопрос, почему не пригласить сейчас же поляков в Потсдам? Черчилль сказал, что ввиду серьезности проблемы он согласен на это. Однако он помнил о недавней просьбе Трумэна не приглашать представителей югославского правительства в Потсдам и предвидел, что поляки запросят большего, чем могут получить. Возможно, удастся и без поляков договориться о заключении соглашения на переходный период до начала мирной конференции. Пусть полякам предоставят территорию к востоку от намеченной линии, но к западу от нее они действуют только как агенты советского правительства.

Как воспользовался Трумэн этим предложением, неизвестно, об этом не говорят ни протоколы заседаний, ни более поздние комментарии президента. Ему не понравилось то, как поляки получили зону без всяких обсуждений между представителями трех заинтересованных держав.

Что касается Сталина, то он правильно предполагал, что разделительная линия, о которой говорил Черчилль, полностью проходила по Одеру, а не по Одеру и Западной Нейсе. В первом случае Штеттин и Бреслау оставались в Германии. Показав Трумэну на карте линию, которую он наметил, Сталин сказал, что необходимо сделать ее постоянной границей, а не временной линией. Намерение Черчилля не осуществилось.

В качестве последней попытки согласились пригласить поляков в Потсдам, чтобы обговорить с ними возможное соглашение. Трумэн, считавший ранее, что в этом нет необходимости, теперь уступил. Хотя вряд ли он сомневался в том, что поляки попросят меньше того, на что они имели право и должны были получить по утверждению Сталина.

Польскому правительству было предложено послать двух-трех представителей в Потсдам, если возможно, 24 июля. Советские власти позаботились, чтобы они прибыли вовремя. Приехавшая делегация включала восемь известных членов польского Временного правительства. Среди них были Берут, Осубка-Моравский и два заместителя премьер-министра — Миколайчик, имевший связи на Западе, и Гомулка. Они олицетворяли национальное единство и патриотизм.

Поляки денно и нощно отстаивали свои требования. Вполне можно предположить, что они прежде всего встретились с Молотовым и Сталиным. 24 июля их приняли министры иностранных дел. Поляки подробно объяснили, в чем заключалась проблема; тон дискуссии задавал президент Берут.

Объясняя польские требования, он вспомнил о недавних событиях, когда Советский Союз захватил восточные области Польши. Новая советско-польская граница, утверждал он, соответствовала этническому составу населения, так как люди, проживавшие к востоку от линии Керзона, были в основном украинцами, белорусами и литовцами. Отвечая на вопрос Бирнса, он сказал, что около 4 миллионов поляков проживало там, хотя, возможно, большинство из них уже переселилось на Запад.