Поцелуй чудовища

Он снова порывисто прижался лицом к ее шее, горячо и часто целуя, прихватывая тонкую кожу губами. Ноги Мары дрогнули, сердце забилось еще чаще, она понимала, что Вадим сейчас скажет — и боялась поверить в это, словно ее вера могла вспугнуть, заставить его передумать говорить, шептать слова признаний.

— Ты нравишься мне, Мара, — пробормотал Вадим, наконец-то — и выдохнул с облегчение. Еле слышно, неразборчиво, мучительно краснея, все еще прижимаясь лицом к ее коже, стараясь отвлечь ее поцелуями от собственных слов, но все же признался. — Очень нравишься. И я хотел бы. попробовать. нам могло бы быть хорошо вместе.

От его неловкого бормотания Мара рассмеялась, закрыв лицо ладонями.

— Да, да, смейся, — немного ободренный ее смущением, завуалированным под смех, продолжил он. — Только не реви и ничем в меня не бросайся. Уф, гора с плеч! Ну, вот теперь можно и тяпнуть — и повторить марафон, как той ночью. Это просто отличное начало, и его надо развивать, работать именно в этом направлении!

Мара, зажимая ладонями рот, то плакала, то смеялась, содрогаясь всем телом в его руках, которые становились все смелее и поглаживали ее все беззастенчивее, обрисовывая треугольничек меж ног, мягкую округлость живота. А сам Вадим, сопя, положив ей на плечо голову, молчал, как молчат верные псы, глядя умными, все понимающими глазами.

— Ну, не реви, — шепнул он ей.

— Кобель ты ненасытный, — беззлобно ругнулась она, и он, осмелев, развернул ее к себе лицом, огладил спинку, цапнул за зад.

— Это значит — да? — произнес он воодушевленно, пытаясь придать себе прежний, беспечноразгильдяйский вид, но тревожные глаза, вглядывающиеся в лицо Мары, выдавали его. — Я все помню. На некоторых элементах нашей программы я бы даже особенно настаивал.

Мара вспыхнула, потупила взгляд, уперлась кулачками ему в грудь, стараясь отпихнуть, но вместо этого Вадим стиснул ее и порывисто, внезапно поцеловал, словно стараясь стереть остатки сомнений из ее разума.

Были ли поцелуи в ту безумную ночь, Вадим не помнил. Вероятно, да, но они были лишены особого трепета и эротизма, какой бывает после того, как долго отваживаешься и наконец-то осмеливаешься коснуться губ женщины, которая нравится. Сейчас же, целуя Мару, Вадим понял, что хотел этого уже давно — дурачась и утешая ее. Хотел вот так обнять, обхватить ее, откинуть ее голову себе на плечо и пить ее дыхание, ласкать ее подрагивающие губы, чувствуя, как она под его лаской дрожит, как неопытная, несмелая девчонка, не верящая до конца, что это происходит с ней.

На мгновение он потерял голову, забыл, где он, и Мара охнула под его напором, под его поцелуем, который был более чем настойчив и жарок.

— Вадим, Вадим, — зашептала она, млея в его руках, разгоревшись от жара его голодных губ,

— не здесь же! С ума сошел?!

— Угу, — просопел он, распотрошив ее блузку, расстегнув ловко рядок мелких пуговок и нырнув носом меж ее грудей. — М-м-м, сладко как! А где? У тебя, у меня?

— Прекрати! — Мара отпихивала его, возмущаясь, но слишком слабо, чтобы возмущение можно было принять за настоящее.

— Тогда у меня, там привычно уже, — решил Вадим и еще раз уткнулся Маре в грудь лицом.

— О-о-о, жил бы там!

— Все, все, все! — Мара, красная, как помидор, оттолкнула так Вадима от себя и поспешно запахнула блузку.

— Вечером? Напьемся или да?

— Бесстыжий! — Мара принялась выпихивать Вадима из своего кабинета, и он сопротивлялся как мог, уворачиваясь от ее тычков.

— Да что такого?! — деланно удивлялся он. — Коньяк или виски?

— Коньяк! — выпалила Мара, справившись, наконец, и выжав его в коридор. От усилий она запыхалась, щеки ее раскраснелись, и Вадим, остановившись на пороге, куда вытолкала его Мара, поправил очки и с удовлетворением произнес:

— В пять я здесь как штык!

* * *

В офис Вадим вернулся в приподнятом настроении.

С Марой он все решил — оставалось оповестить об этом Глеба. Но это было уже не так страшно. Если честно, то Вадиму было все равно, как к этому отнесется Глеб. Изумление, осуждение? Вадим собирался просто пропустить весь негатив мимо ушей. Не Чудовищу учить его как жить, и с кем жить, тем более что жизнь конкретно на этот вечер намечалась изумительная. Предвкушая, Вадим раздумывал, какого вина купить, красного или белого? Мара, засмущавшись, выставила его так поспешно, что он не успел даже спросить, какое она предпочитает, и какие цветы любит — тоже. Теперь, когда он был уверен, что она ничем в него не запустит, можно купить и розы, но хотелось бы наверняка.

Однако Глеб воспринял эту новость на удивление вяло, словно не расслышал или вовсе не понял о чем идет речь. Вадим, выпаливший свой «сюрприз» с порога, перевел дух и внимательнее глянул на шефа.

— Что-то случилось? — спросил он осторожно, по обыкновению поправляя очки.