Поцелуй мертвеца

— Свобода. Мы не хотим зависеть от Мастера. Мы хотим быть свободными, не принадлежащими чужой воле. Они уже не жильцы. Так позвольте им остаться таковыми.

Пламя девочки горело ровно — плазма поддерживала ее «жизнь». Я послала всю свою энергию в парня. Его жизненная сила вспыхнула так ярко, что я старалась не закрывать глаза, опаляемые огнем, бушевавшим в моей голове.

— Нет. — Он повернулся, и кровь быстрее закапала из его рта. — Я отказываюсь от медицинской или же метафизической помощи. Я отказываюсь.

Медик произнес:

— Не знаю, что вы с ним делаете на психическом уровне, но вы должны немедленно прекратить. Он отказался от помощи. По закону вы обязаны остановиться.

— Он умрет, — сказала я.

— Я уже мертв, я — вампир.

— Ты не мертв, — возразила я. — Ты — нежить, это не одно и то же.

— Я умираю за дело. — Его голос ослаб, переполненный болью. Сгустки черной крови наполнили рот и начали вытекать.

— Какое дело? — спросила я.

— Свобода. — Это было последнее, что он сказал перед тем, как его глаза остекленели. Тело конвульсивно дернулось и я увидела как его пламя замерцало и растворилось, будто кто-то с силой его задул.

Я схватила его за руку, но уже было слишком поздно, чтобы спасать, но как раз, чтобы почувствовать его смерть. Когда люди умирали на моих руках, я ощущала нечто иное, словно было отличие между умирающим человеком и вампиром. Отличались ли души? Были ли вампиры злом? Были ли они потеряны, как утверждала церковь? Я не знала ответы на эти вопросы. А знала лишь только то, что он был не многим старше своего физического тела, но почему-то заставил нас убить себя, и я совсем не понимала причины.

Глава 7

Не успело закончиться полицейское расследование, а эти недоумки уже были готовы скорее отдать концы, чем рискнуть оказаться во власти Жан-Клода. Если кто-то готов пойти на смерть, лишь бы не оказаться частью чьей-то структуры власти, это означало, что от готовности убивать в попытке разрушить эту систему его отделял всего один маленький шаг. Обычно, я не делилась информацией, касающейся расследования, со своими бой-френдами, но... если я не сделаю этого, а с Жан-Клодом, или с кем-то другим из моих любовников или друзей что-то случиться, я никогда себе этого не прощу. Я готова была расстаться с жетоном, если придется выбирать между ним и теми, кого я люблю.

Было ли это простым оправданием того, что я собиралась сделать? «Да». Намеревалась ли я сделать это в любом случае? «А то».

Я отошла на другую сторону двора, прочь от работавших на месте преступления специалистов и дополнительной дюжины шныряющих повсюду копов, которые, казалось, всегда слетались туда, где происходило убийство и набрела на небольшую аллейку между двумя строениями. Надо признать, что «аллейка» была достаточно просторной, чтобы по ней могла проехать повозка, груженая пивными бочонками, в те времена, когда пивоварня еще работала по назначению, но сейчас, тут царил полумрак и запустение. Я прислонилась плечом к холодным кирпичам, получив то уединение, на которое рассчитывала.

Мне не нужно было доставать телефон и звонить Жан-Клоду; все, что мне требовалось — это опустить возведенные между нами щиты. Это походило на открытие двери, которую я держала на засове, потому что без реальных усилий блокировать ее, мы вторгались в эмоции друг друга; могли делиться мыслями, и даже физическими ощущениями. В самые экстремальные моменты грань там, где прерывалось сознание одного и начиналось сознание другого— стиралась; это чертовски сбивало с толку и, по правде сказать, охренеть как пугало. Мне не нравилось проникать так глубоко в чужой разум, тело, душу, и уж точно не хотела, чтобы он тоже оказывался так глубоко во мне.

Однако это совсем не означало, что мне только и требовалось, что «отпереть дверь» у себя в голове, а затем «постучаться» в барьер, удерживающий меня от слишком глубокого проникновения в сознание Жан-Клода, потому как мы выяснили, что щита лишь с одной стороны было далеко недостаточно. Если барьер возводил только один из нас, то между делом до нас, то тут, то там доносилось эхо. Как правило, это были отзвуки сильных эмоций, ощущений, но не всегда; в зависимости от случая.