Поцелуй Спящего красавца

— Сигибертус, — машинально подсказала я, понимая, что выжить в этом мире в такой компании у меня получится только чудом.

Мы нашли ратушу и нужный дом, когда на улицах фонарщики уже закончили зажигать фонари.

Дом мастера Сигибертуса был втиснут между двумя другими домами, и прятался за высоким глухим забором. Брайер постучал кулаком по воротам, и почти сразу же открылось маленькое квадратное окошечко, из которого на нас глянули хмурые старческие глаза.

— Мы к мастеру Сиги… — заговорил Брайер и замолчал, беспомощно посмотрев на меня.

— Сигибертусу, — мрачно подсказала я.

— Это я, — подтвердил старик, но открывать ворота не спешил. — А вы когда шли, не видели бродячих кошек?

— Что? — переспросил Брайер.

— Бродячие кошки сейчас опасны, — продолжал старик, разглядывая нас в окошечко. — Никогда не знаешь, когда замяучат, и слетится воронье.

Мы с колдуном озадаченно замолчали, и окошечко со стуком захлопнулось.

— Лучше уйдём, — шепнула я Брайеру, дёрнув его за рукав. — Старик не в уме.

— Подожди, — прошептал колдун в ответ. — Он в уме, просто нам до его ума далеко. Бродячие кошки могут позвать ворон… — он потёр подбородок, задумавшись. — Погоди! У королевских гвардейцев на щитах — знак Эдвардинов, черный ворон. Воронье — это гвардейцы, а бродячие коты…

— Бродяги, — догадалась я. — Наверное, это шпионы. Шпионы, маскирующиеся под бродяг.

Мы одновременно оглянулись, но улица была пустынной, и кроме нас бродяг тут точно не было.

— Отец, — позвал Шпиндель, постучав по воротам костяшками пальцев, и окошечко снова открылось, — мы не видели бродячих кошек, а значит, и воронье не слетится.

Дверь открылась ровно настолько, чтобы можно было проскользнуть внутрь боком, что мы и сделали.

— Идёмте в дом, — буркнул старик.

Следом за ним мы прошли по вымощенному камнями двору к узкому двухэтажному дому, хозяин открыл двери, пропуская нас внутрь, оглянулся и зашел сам, задвинув изнутри засов.

Мы оказались в полутемной комнате, где окна были закрыты ставнями, на лавках лежали клубки ниток, а в углу стоял ткацкий станок — огромный, из двух брёвен с перекладиной, толщиной в руку. На станке был натянут начатый гобелен — была выткана только верхняя полоса с узором в виде алых роз. Из-за станка высунулась знакомая чумазая мордочка — мальчишка хихикнул и снова спрятался.

— Мастер Си… — Брайер опять запнулся, припоминая имя мастера.

— Сигибертус, — подсказала я, думая, что за сто лет сна у колдуна мог развиться старческий склероз.

— Да, Сигибертус, — старик усмехнулся, глядя на меня. — Это имя означает «яркая победа». Мне всегда везет, и я могу оказаться вам полезным. Идёмте в дом.

— Нам очень нужна ваша помощь, — проникновенно начал Брайер. — Вы ведь сделаете чехол для моего варгана? — он понизил голос. — Уверяю вас, я не последователь злого колдуна, мой варган ни разу не совершил чёрного колдовства…

— Я знаю, — перебил его мастер, но смотрел почему-то на меня, и мне стало не по себе от этого пристального взгляда.

— Мне чехла не надо, — быстро ответила я. — Я не волшебник.

Старик хмыкнул, но потом обернулся к Брайеру, попросив показать варган.

Колдун бережно достал его из-за пазухи, держа на ладонях.

Старик взял варган темными жилистыми пальцами и осмотрел со всех сторон.

— Старинная работа, — сказал он с уважением. — Три язычка — это сила. Но не всегда помогает. Да, господин?

В этих словах мне почудилась насмешка, да и Брайер заметно заволновался.

— Понемногу справляюсь, отец, — ответил он сдержанно.

Но старик уже вернул ему варган и указал на дверь:

— Завтра всё будет готово, мой внук принесет заказ. Где вы остановитесь? В «Кабане и улитке»?

— Да, думаем остановиться там, — ответил колдун, к которому вместе с его драгоценным варганом мгновенно вернулись спокойствие и уверенность. — Спасибо, мастер. Буду ждать. Вот деньги, — он достал три медяка, но старик остановил его жестом.

— Деньги потом, — сказал он, кивнув внуку, и тот выскочил из-за станка. — Проводи их и запри ворота, Синдри.

Нас выставили на улицу в два счёта, и мы с колдуном потащились обратно в трактир.

— Много он тебе сделает за три грошена, — сказала я, пока мы брели по улице.

— Мастер гобеленов сам назначает цену, — ответил Брайер. — Захочет — отдаст почти даром. Захочет — запросит золотом, и не скажешь, что дорого.

— Произвол какой-то, — не согласилась я. — И всё равно — мутный дед.

— Ты такая подозрительная, Крошка, — попенял он мне. — Надо верить людям.

— Надо быть глупее, ты хотел сказать?

— Зачем ты притворяешься? — внезапно он остановился и взял меня за руку, чтобы я остановилась тоже.

Мы стояли на границе света и тени, почти рядом с фонарём, но в темноте, и я порадовалась этому, потому что так не видно было лица колдуна. А значит, и он не видел моего лица.

— Кто притворяется? — заворчала я, пытаясь освободиться, но колдун держал меня крепко, и я вспомнила, какими мускулистыми были у него руки. — Да ты совсем спятил? Зачем меня держишь?

— Кто ты такая, Крошка? — спросил меня Брайер, и голос его прозвучал необыкновенно ласково.