Поцелуй среди песчаных дюн

— Возможно, мне было бы лучше стать совсем другой Милой. — Она попыталась придать голосу прежнего фальшивого легкомыслия. Ей это не удалось, и она стала задыхаться. — Знаешь, такая новая, улучшенная версия.

И тут Себ прикоснулся к ней. Легонько провел пальцами по ее запястью, потом мягко обхватил его и скользнул большим пальцем по неистово колотящейся точке пульса.

— Тебе не нужно ничего в себе менять.

Сейчас, когда Себ был так близко, Мила никак не могла собраться с мыслями. Ее тянуло к нему.

Себ опустил руку, переплетя ее пальцы со своими. Замерев в напряжении, Мила наконец-то подняла взгляд.

Позади него, выше берега, сияли уличные огни, и лицо Себа почти полностью скрывала тьма. Мила могла различить лишь очертания его скул, четкую линию его носа.

И его губы.

Она явственно видела его губы. Словно не существовало ничего иного, кроме окутывавшей их тьмы и… его губ.

Туфли выскользнули из ее пальцев, с тихим стуком упав на песок, и ее ноги будто освободились от невидимых бетонных оков. Мила подошла ближе.

Она закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями… Теплое, ровное дыхание Себа обдавало ее ресницы.

Остатки здравого смысла еще трепетали у нее внутри. Но бурлившие эмоции заставили Милу забыть о том, что от нее снова отказался собственный отец. Сейчас, закружившись в бурном водовороте потерь и замешательства, Мила знала одно: ей хотелось почувствовать себя хорошо. Ощутить хоть чью-нибудь близость.

Нет.

Не чью-нибудь. Именно этого мужчины.

В этот миг его присутствие казалось правильным. Гораздо правильнее всего остального, что произошло за этот вечер. За всю жизнь.

— Мила…

О боже, как низко и хрипло звучал его голос! Это был голос мужчины, который едва себя контролировал.

Себ хотел ее. Подумать только: он хотел ее…

Мила резко открыла глаза. Было слишком темно, чтобы прочитать хоть что-нибудь в его взоре. Но так было даже лучше: ничто не рассеивало этого волшебного момента.

Мила крепче сжала пальцы Себа, а потом ее взгляд упал на его губы, притягивая, привлекая…

Их губы встретились, и через какую-то долю секунды прильнули друг к другу и их тела — грудь к груди, бедра к бедрам. Себ отпустил пальцы Милы, одной рукой сжав ее талию, а другой скользнув ниже, еще крепче привлекая ее к себе. Мила приобняла Себа за шею.

Какое-то мгновение их губы были холодными, как бриз, но стоило им слиться в поцелуе, как все вокруг вспыхнуло жаром.

Себ отбросил осторожность. Он целовал ее с уверенностью мужчины, знавшего, что они оба хотят этого, — и был прав. Мила отчаянно желала быть еще ближе — наслаждаться ощущением его губ, зубов и языка.

Это было все, чего она хотела, в чем нуждалась. Нечто столь же бурное, как океан, и столь же неукротимое.

Мила ослабила галстук Себа, расстегнула верхние пуговицы его рубашки, досадуя на то, что его тело надежно скрыто подо льном и шелком. Его кожа пылала под кончиками ее пальцев, Мила ощущала тот же жар и спиной, пока ладонь Себа скользила по ее обнаженному телу.

Они на мгновение отрывались друг от друга, чтобы глотнуть воздуха, и каждый поцелуй лишь разжигал пыл следующего. Их губы и тела двигались в унисон. Восхитительный жар и блаженство…

Но вдруг все закончилось. Так же резко, как и началось, и так неожиданно, что Мила автоматически потянулась к Себу, отказываясь мириться с вдруг образовавшейся дистанцией между ними.

Но вместо этого она ощутила пустоту.

— Мы не можем делать это, — сказал Себ.

— Почему нет?

— Это неправильно, — произнес Себ, и это неизвестно откуда взявшееся убеждение будто ударило ее под дых, жестоко возвращая к реальности. — У тебя был трудный вечер. Мне не следовало этого делать.

— Но мы делали это вместе, — напомнила Мила.

Он покачал головой:

— Нет. Это моя ошибка. Этого не должно было случиться.

— Я это тоже не планировала, — заметила она, но Себ явно не слушал.

Он растерянно провел ладонями по волосам, устремив взгляд в небо, и вдруг изрек, будто говоря не с ней:

— Этого нельзя допустить. Это изменит все.

Он успел отойти на несколько шагов, но теперь снова оказался ближе, сосредоточив взгляд на Миле. И снова подвело тусклое освещение. Она никак не могла прочитать, что же отражается в его глазах.

— Ты мне нужна, — прямо, серьезно бросил он. — Как друг. Не так. Я не стану рисковать нашей дружбой. Ради поцелуя. Ради чего бы то ни было. По дороге выше их проехала какая-то машина, и ее огни на мгновение выхватили глаза Себа.

Но Мила не смогла ничего в них увидеть. Себ отступил, поставив точку, натянув на себя бесстрастную маску.

Прошло несколько секунд, прежде чем Мила ощутила боль от его слов. Казалось бы, за этот вечер она переживала чересчур много. И сил на новые огорчения просто не должно было остаться.

Но нет — боль пробила себе дорогу. К отказу ее отца прибавился отказ Себа. А еще ощущалось тончайшее эхо давнего разочарования, когда Себ впервые отверг ее. Когда неопытное сердце Милы только-только начало обрастать броней.

Все прошедшие с тех пор годы она лишь укрепляла эту броню, но сегодня вечером позволила Блейну и Себу разрушить ее.

Этого нельзя было допустить снова.