Поцелуй среди песчаных дюн

Довольно долго он просто лежал, уставившись в покатый потолок. Здесь — гораздо ярче, чем в доме, — в сознании проносились едва уловимые обрывки воспоминаний: празднования дней рождений, рождественские обеды, которые устраивали его родители, соревнования в бассейне по прыжкам с трамплина.

Другие мгновения задержались в памяти: как Мила предложила прыгнуть с тренировочного батута его мамы прямо в бассейн. Как Стеф уверяла, что способна задерживать дыхание под водой гораздо «доооольше» Себа. Как они втроем, вместо того, чтобы делать уроки, растягивались перед бассейном и обсуждали все подряд — с пылом подростков, считающих, что они все знают.

Теперь Себу оставалось только одно… позвонить Миле.

Она не ответила на его первый звонок, но все-таки подошла на второй, после показавшихся бесконечными гудков.

— Я ведь сказала тебе, Себ…

— Я — в домике у бассейна, — перебил он. — Можешь приехать?

Она не смогла ответить: «Нет».

И это было странно, ведь Мила уже начала говорить Себу, чтобы он никогда ей больше не звонил.

Но речь шла о домике у бассейна… Их домике.

Поэтому она приехала тут же. Забежав по дороге в магазин спиртных напитков.

Когда Мила оказалась на месте, Моника и Кевин просто проводили ее к бассейну.

В джинсах, майке и вьетнамках, громко шлепавших по деревянному полу террасы, она чувствовала прохладу вечернего воздуха.

Себ лежал, растянувшись на кушетке, в почти полной темноте, ведь домик освещался лишь светом от особняка.

— Я принесла твой любимый, — сказала Мила.

Она подошла к Себу, и он приподнялся на локте.

— Ты пьешь шнапс? — не поверил своим глазам Себ.

— Только в особых случаях. — Она вручила ему бутылку.

Мила подошла к маленькому бару, который по-прежнему располагался в углу домика. В тусклом освещении она нашла пару стопок, заметив, что отныне алкоголь не прятали под замком. На полках вдоль стены стояли в ряд бутылки, которым уже не грозила опасность от рук любопытных подростков. Хотя персикового шнапса тут не наблюдалось.

Себ подтянулся и оперся спиной о плюшевые подушки, лежавшие на кушетке. Мила села рядом с Себом, но не прикасаясь к нему.

Он смотрел прямо перед собой, в сторону бассейна. Мила молча вручила ему стопки и налила им обоим выпить.

— Почему ты пригласил меня сюда? — спросила Мила и тут же залпом выпила стопку.

Себ последовал ее примеру и скривился в гримасе.

— И как мы умудрились выпить бутылку вот этого?

— Почему ты пригласил меня сюда? — повторила Мила, игнорируя его замечание.

Себ наконец-то поднял на нее взгляд. Теперь, когда ее глаза привыкли к полутьме, Мила могла рассмотреть лицо Себа: отросшую за несколько дней щетину, напряженные линии морщин, залегшие вокруг глаз и рта.

— Мне нужно поговорить. О Стеф. — Он с усилием сглотнул. — Я хочу, чтобы и ты поговорила о Стеф.

Эта просьба не была неожиданной, ведь Мила знала, каким важным был домик у бассейна, подаривший им троим сотни воспоминаний. И конечно, знала, что произошло тут между Себом и Стеф.

Как лучшая подруга, Мила была в курсе, что здесь Стеф потеряла невинность. Мила знала гораздо больше подробностей, чем требовалось, — но ведь ей было всего семнадцать, и она сгорала от любопытства.

В те времена Мила изредка ощущала вспышки ревности — она безответно втюрилась в Себа и выделяла его среди других парней. Но она в зародыше задушила романтическую привязанность, не позволив той мешать ее дружбе со Стеф или с Себом. Все сложилось так, как сложилось. Мила была счастлива за них двоих.

Но теперь, спустя несколько дней после того, как она спала обнаженной возле этого мужчины… после того, как их тела сливались воедино… это было тяжело. Находиться здесь рядом с ним — и памятью о Стеф.

— Мила?

Она опустила взгляд, нервно теребя пальцы.

Тяжело было и Себу — Мила поняла это, когда он попросил ее приехать.

— Когда нам было по тринадцать, я подбила Стеф украсть флакон фиолетового лака с блестками из той аптеки около магазина. Помнишь? Мила подняла на Себа глаза. Он кивнул.

— Я и подумать не могла, что она пойдет на это. Никто не заметил… Примерно пять минут мы считали себя самыми крутыми на свете. А потом мы почувствовали себя ужасно. Стеф стала плакать.

Мила улыбнулась. Она помнила, как они сидели в тени фигового дерева в парке поблизости, и добытый нечестным путем «трофей» лежал на траве между ними.

— Потом я тоже стала плакать, и в итоге мы отправились домой и рассказали все Айви. Она заставила нас вернуться в аптеку, призналась менеджеру в том, что мы натворили, и заплатила за лак. Она никогда не говорила об этом нашим родителям — вообще ни одной живой душе. И мы тоже никому не говорили.

— Даже мне?

Мила покачала головой:

— Нет.

Себ улыбнулся.

— Стеф рассказала мне эту историю.

— Нет! — воскликнула Мила, искренне потрясенная. — Мы ведь заключили пакт!

Себ пожал плечами.

— Как-то мы сильно перебрали на одной вечеринке в Лондоне. Не помню, как до этого дошло. Она взяла с меня обещание, что я никогда не скажу тебе, что знаю, и сгорала от стыда, когда рассказывала. — Он улыбнулся. — Но я всегда спрашивал себя, почему вы не рассказали мне еще тогда?