Потусторонним вход воспрещён

В ходе длительного исследования установили: автором картины является Фридрих фон Амерлинг — один из лучших во всей Европе 19-го века мастеров детского портрета. А на самой картине запечатлен Николай Дмитриевич Шереметев, старший сын графа Дмитрия Николаевича Шереметева (1803–1871) и его супруги Анны Сергеевны (1810–1849), умерший во младенчестве.

Что ж… Теперь одним именем на Изнанке стало меньше…

Форум работников Русского музея, автор сообщения неизвестен

Часть 1. Василий

Общее замешательство прервал телефонный звонок. Все тут же повернулись ко мне, но когда я вытащил мобильник из кармана и увидел имя абонента, то на мгновение завис. Если еще и тут с плохими новостями…

— Алло?..

— Василь Наумыч, танцуйте! Вам не письмо, конечно, но весьма хорошая новость. — Я затаил дыхание. — Нашлось ваше кладбище. То самое, из снов.

Я отнял телефон от уха и растерянно посмотрел на ребят.

— Кто? — тихо спросила Марго.

— Гусев. Нашел кладбище.

Лёня сделал мне знак, чтобы я продолжал разговор, но перевел звонок на громкую связь.

— Вы сейчас где?

— В лаборатории Института.

— Скворцов рядом?

— Тут.

— Передай ему, чтоб пропустил тебя через настраиваемый Срез. И пусть не мудрствует, я уже все подготовил. Понял?

— Да.

— Хорошо. Жду. — И Глеб Борисович первым сбросил вызов.

— Понятно, — первым нарушил молчание Лёня.

— Что понятно? — встревожился Ярик. — Звони Великорецкому.

— Я ему уже пятнадцать минут набираю. В глухом недозвоне, — подала голос Медина, и я невольно вздрогнул, забыв, что девушка не покидала комнату.

— Вот и ладушки. Пусть в нем и остается, — кивнул Хранитель, на что Ярослав недовольно скривился:

— Не понял. Ты чему радуешься?

— А тому! Давайте я вам все разложу по полочкам. — Лёня обвел внимательным взглядом каждого из нас. — Доступ в лабораторию возможен только для своих, так? Всякие человеческие штуки со взломом замков и проникновением через окна тут не работают.

— Ну, — не понимал Ярик.

— Это значит, что найденные вами ключи забрал кто-то из своих. Кто был в курсе дела. И промолчал.

— Хочешь сказать, у нас предатель? — недоверчиво подняла бровь Медина, скрещивая руки на груди.

— Хочу. Но не скажу, пока не выясним. И до этого руководству Института лучше ни о чем не знать. Хотя бы еще полчаса… Лида! — Хранитель звонко щелкнул пальцами. — Могу тебя попросить?

— Конечно.

— Очень быстро добеги до Маргариты, предупреди. Ей точно можно верить. А если мы не вернемся… я имею в виду, через тридцать минут, тогда пусть она передаст остальным в «Грифоний дом», — и поправил: — Но мы вернёмся. Это совсем край.

— А ты? — спросила Лида.

— Я пойду с Васей. Всё ок. — Лёня ласково щелкнул девушку по носу. — Не волнуйся за нас. Ты, главное, Маргариту предупреди. — Он развернулся к Медине. — Артур и Володя здесь?

— Дежурят на улице.

— Прекрасно. Иди к ним. Будете охранять Марго. Тем более вас, — он указал на Медину и Ярика, кидавшего на девушку косые взгляды, — вместе в одной комнате точно не стоит оставлять. — Закончив, Лёня махнул мне. — Пошли.

Марго подскочила:

— Можно мне с вами?

— Нет.

— Там моя сестра. И мой отец… может быть.

— Надеюсь, все-таки не на кладбище, куда мы собираемся. — Лёня тяжело вздохнул, быстро сжал и разжал кулаки, и я понял, что, каким бы спокойным и сдержанным он ни выглядел, все совсем не так. — Я сейчас скажу жесткую вещь, но это лучше, чем разводить розовые сопли: вот чтобы и дальше твоих близких или тебя не оказалось… там, куда мы пойдем, ты должна оставаться здесь.

— Но!.. — хотела возмутиться Марго, но Лёня приложил палец к губам.

— Тс-с. Ярь, под твою ответственность. Давай в этот раз без сюрпризов. — И он стремительно вышел из комнаты.

Мне оставалось только поспешить за ним, бросив прощальный сожалеющий взгляд в сторону Марго. Та кусала губы и выглядела бледнее призрака.

— Что ты собираешься делать? — спросил я в коридоре.

Медь с присущей ей бесшумной стремительностью уже исчезла за дверью: она оставалась приоткрыта, и с улицы доносились тихие голоса их трио. Судя по всему, Медь раздавала указания ровным твердым голосом.

Время близилось к полудню. Косой луч света падал в щель между стеной и дверью и чертил на полу блеклую желтую линию. Как ни странно, его вполне хватало, чтобы разглядеть коридор.

Ничего особенного, что могло бы сойти за озвученный Глебом Борисовичем «настроенный переход», тут и в помине не было: вешалка для верхней одежды, заклеенные коробки возвышались башней в углу, платяной шкаф…

— И куда? — пытался сообразить я, видя, что Лёня остановился.