Поўны збор твораў у чатырнаццаці тамах. Том 9

— Он тогда был представлен к ордену, товарищ генерал, — добавил майор, — «Красной Звезды», — уточнил майор, видя, что генерал молчит.

Но генерал никак не среагировал на слова майора и спросил совсем о другом:

— Где передний край вашего батальона?

— По юго-западным склонам, вдоль болота.

— Покажите на карте.

Волошин достал потертую гармошку карты и развернул ее перед генералом:

— Вот. Передовая траншея по промежуточной горизонтали над самым болотом.

При тусклом свете карбидки генерал молча принялся рассматривать ее, заметно относя карту подальше от глаз. К нему наклонился майор, и, вглядевшись в знаки рельефа, объявил уверенно:

— Ну, я же докладывал. Именно так: высота шестьдесят пять ноль.

— Так что же вы мне прогулку устроили по самому переднему краю? — ворчливо сказал генерал, прикрывая рану рукой. — Могли убить.

В тоне генерала, выговаривая майору, звучали отечественные нотки, которые тут же пропали, как только он посмотрел на Волошина.

— Так что же, выходит, высота у противника?

— У противника.

— Почему вы ее не взяли?

— Не было приказано, товарищ генерал.

— Вот так! — недоверчиво сказал генерал и приказал решительным голосом: — Вызывайте сюда командира полка!

— Чернорученко! — повернулся Волошин к телефонисту. — «Волгу»!

— «Волга», «Волга», — прикрыв рукой трубку хрипловатым от волнения голосом повторял Чернорученко. — «Волга»! Говорит «Береза»…

Майор достал из кармана большую коробку «Казбека», протянул ее генералу, тот одной рукой взял папирусу и прикурил от услужливо поднесенной зажигалки. Потом прикурил сам.

Стоя в напряженно-выжидательной позе, вполоборота к генералу, Волошин почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Скосив глаза в сторону, он увидел Джима, сидевшего в напряженной лозе на задних лапах. Собака смотрела на него преданным грустным взглядом и еле слышно поскуливала.

В настороженной тишине прошуршала палатка, из-под которой в землянку проскользнула Веретенникова, санинструктор седьмой роты. За нею влез ординарец Гутман.

Волошин мрачно двинул бровями и тихо про себя выругался.

Веретенникова тем временем быстро окинула взглядом знакомых и незнакомых людей и, вскинув к ушанке руку, уверенно шагнула к раненому:

— Товарищ генерал, младший сержант Веретенникова прибыла для оказания первой помощи при огнестрельном ранении.

Эта девчонка в явно широковатой для нее солдатской шинели доложила так складно и уверенно, что строгое, насупленное лицо генерала удовлетворенно разгладилось.

— Хорошо, дочка! Посмотри, что тут мне фрицы наделали. Веретенникова, однако, снова вскинула руку:

— И разрешите обратиться по личному вопросу, товарищ генерал.

Генерал уже несколько удивленно приподнял голову.

— Прикажите комбату оставить меня в батальоне, — выпалила Вера.

Озадаченный генерал неопределенно хмыкнул и искоса изпод сурово надвинутых бровей взглянул на комбата:

— А что, он вас прогоняет отсюда?

— Отправляет в тыл.

— Таков приказ по полку, — сдержанно объяснил Волошин. — Санинструктор Веретенникова комиссована как непригодная к строевой службе, А вы, товарищ младший сержант, должны бы знать, как в армии полагается обращаться к старшим начальникам!

Веретенникова, однако, оставив без внимания его слова, попрежнему держала руки по швам и не сводила глаз с генерала.

— Я не могу этого решить, — едва заметно повел плечом генерал. — Обращайтесь к вашему непосредственному начальству.

Девушка обиженно прикусила губу и резким, почти демонстративным движением рванула вперед санитарную сумку.

Затем, бегло осмотрев рану, сказала коротко: — Надо остричь.

— Всего? — удивился генерал с нотками юмора в голосе.

— Вокруг раны.

— Ну что ж! Стриги, если есть чем.

Со словами «Найдется» Веретенникова вынула из сумки ножницы и довольно ловко остригла седоватый висок генерала.

Генерал терпел. Потом Веретенникова достала сверток бинта, и ее руки начали ловко выстраивать сложную схему головной повязки. Когда она стала пропускать бинт через шею, это не понравилось генералу:

— Отсюда убери. Шея у меня здоровая.

— Так надо. Согласно наставлению.

— Какое наставление! — повернулся к ней генерал. — Мне руководить войсками, а вы из меня чучело делаете!

— Иначе повязка не будет держаться.

— Тогда ты не умеешь перевязывать.

— Умею. Не вас первого.

— Сомневаюсь.

— Так перевязывайте сами.

Точным, сильным рывком, она оборвала бинт, и не успели еще присутствующие в землянке что-либо понять, как взметнулась на входе палатка и санинструктор исчезла в траншее.

Но она не просто исчезла. Откидывая палатку, она вместе с ней оттолкнула входившего в землянку майора Гунько, и тот, нелепо взмахнув руками, отлетел к стенке.

— Что за безобразие! — растерянно воскликнул генерал. Восклицание генерала относилось к исчезнувшему санинструктору, а Гунько его принял на себя:

— Виноват, товарищ генерал! Командир полка майор Гунько! — и так в усердии лихо показал свою выправку, что на сапогах звякнули шпоры.

— Вы что, командир кавалерийского полка? — тоном, не обещавшем ничего хорошего, спросил генерал, в то время как майор кое-как связал на его голове обрывки бинта, оставленные Веретенниковой.