Повелитель Норика. Гибель Астура

Ему требовались люди, умеющие владеть оружием – именно в этом Бервулла честно признался Плагусу, предложив последнему службу на гарде. Скамар с радостью согласился.

Однако коварный Вакх настолько сильно завладел душой несчастного афтдружкьи, что последний совершенно не мог уже противиться чарам винного бога. Каждый день Плагус набирался до такой степени, что к обеду не в состоянии был держать в руках даже обыкновенной ложки – что уж говорить о прамее, либо мечисе.

Очень скоро Бервулле это надоело, и он выгнал своего незадачливого сослуживца прочь. Плагусу пришлось вернуться туда, откуда он пришёл – а именно, в Поле скамаров. Тут-то и нашёл его Хардуба.

Вернее, Плагус нашёл Хардубу сам. И без обиняков предложил грэфу провернуть несложное и прибыльное дельце – ограбить гарду своего бывшего соратника.

…Пламя занялось быстро. Крытые сухим тростником-раусом, кровли трёх ражнов*(готск. ражн, хуз – дом, жилище) в считанные мгновения полыхнули жарким трескучим заревом. Мычали жалобно в загонах колбы* (готск. колбо – тёлка, корова) ревел обречённо, привязанный к столбу-жайру, их защитник и покровитель – круторогий стиур*(готск. стиур – бык).

Но не выскакивали на двор в панике раздетые люди, не слышалось женских истошных воплей и детского плача. Притаившиеся до поры с оружием наготове, разбойники начали недоумевать.

Неужели все обитатели гарды решились предаться фону*(готск. фон – огонь) и сгореть заживо в своих, уже пылающих бринном*(готск. бринно – жар) жилищах?

Однако Хардуба быстро смекнул, что его обманули. Скорее всего, ражны соединялись между собой тайными лазами – прокопанными под землёй и ведущими к выходу за пределы гарды!

– Гейза! Бери с собой половину гаделов, и возвращайся назад, к нашему арбу*(готск. арб – скарб, вещи, пожитки)! Кажется, арьи ушли через гробы*(готск. грОба – нора).

Гейза понял с полуслова. Гикнув, он прыгнул на коня и рванул в темноту густой осенней ночи. За ним устремились трое всадников и семеро пеших молодых копейщиков, называемых тщеславным Хардубой не иначе, как антрустионами.

Именно так и оказалось. Они уходили, скрываясь по одному среди тёмных, сливающихся в непроглядную чернь леса, деревьев. Женщины с детьми на руках, старики, подзатыльниками подгоняющие неразумных отроков, мужчины – все спешили прочь от пылающей гарды. Они уходили от родного жилища, ставшего в одночасье страшным хунсластапом*(готск. хунсластап – жертвенник, хунсла – жертва), что воскурился во славу неведомого жестокого божества.

Гейза метнул дрот. Один из беглецов повалился наземь. Скорее, скорее! Иначе – уйдут. Выхватив мечис, он со звериным рыком ринулся на врага. Рядом жутко, по-волчьи взвыли конные гаюки*(готск. гаюка – товарищ), а позади уже топали ногами юные, но безжалостные антрустионы.

Вдруг лошадь Гейзы резко встала, захрипела и, чуть приподнявшись на дыбы, медленно повалилась набок. Всадник, благодаря многолетней выучке, успел выскочить из седла. Где-то рядом кричали гаделы – но уже не слышалось ликования в их голосах. Посреди ночи разносилось жалобное конское ржание, дьявольский хохот вперемежку с гиканьем, отчаянные проклятья раненых.

Рогатины! Конские брусты*(готск. бруст – грудь) и жипусы были безжалостно распороты толстыми суковатыми кольями. Лошади бились в предсмертных судорогах. Жалобно, совсем по-человечески, стонали. Из очей коня Гейзы текли слёзы, он с укором смотрел на хозяина и дёргал, дёргал копытами, словно всё ещё скакал, резво топча ногами убегающих – презренных людишек, их детёнышей, самок....

Гейза вскочил на ноги. Он, что есть мочи, клёкнул вороном и перехватил покрепче оружие.

Беглецы же, поняв, что тихо уйти не удастся, решились принять бой. Тёмные тени, поначалу беспорядочно и хаотично передвигающиеся с места на место, слились в сплошную стену. В сумраке ночи, при неверном свете мены*(готск. мена – луна) можно было различить фигуры мужчин, кое-где угадывались смутные силуэты женщин.

Из мрака ночи до убилтойсов доносился детский плач, со временем, однако, становившийся всё тише и тише. Видимо, основная масса жителей гарды сумела выскользнуть, и теперь беглецы скрывались в лесу.

Оставшиеся, по всей вероятности, собирались задержать скамаров. Однако было видно сразу, что это далеко не воины. Дорогу хлифтусам преградила обыкновенная толпа поселян – вооружённых чем попало и как попало. Уж, и рать! Среди антрустионов, столпившихся за спиной Гейзы, послышались смешки и глумливые выкрики.

Скоро ханса, повинуясь боевому кличу предводителя, отчаянно ринулась в атаку. Однако, вопреки ожиданиям самоуверенного Гейзы, скорой победы не случилось. Стена оборонявшихся не рассыпалась – напротив, она легко выдержала бешеный натиск! Люди Хардубы отхлынули назад, разбившись, словно волна о скалу. Колья арьев смогли остудить пыл зарвавшихся убилтойсов.

Пятеро гадел остались лежать на земле, ещё трое стонали от полученных ран. Беглецы же выплёскивали бранные ругательства в адрес нападавших, от избытка эмоций колотя своими рогатинами по земле.