Повелительница волн

Она протянула Серафине длинное обтягивающее серое платье, лишившееся рукавов, но получившее более глубокий вырез. Поверх платья надевалась черная туника свободной вязки. Нила закрепила на бедрах Серафины велосипедную цепь и прицепила к ней кинжал Гриджио, а в уши продела серебряные колечки.

Потом подвела Серафине глаза и накрасила губы черными чернилами кальмаров, а на щеки нанесла серебристую пудру из раковин галиотисов.

– Ты выглядишь так уплывно, что я тебя не узнаю, – закончив, постановила Нила.

– Я так уплывно выгляжу, что сама себя не узнаю, – пробормотала Серафина, не сводя глаз с отражения в зеркале.

Нила тоже замаскировалась: надела изодранную кружевную водолазку, пышную юбку из морского шелка (на нее ушел весь рулон материи, найденный в запасах Лены) и жакет «милитари» со споротыми пуговицами – все черного цвета. Она оторвала у водолазки горловину и вместо пуговиц скрепила жакет ржавыми рыболовными крючками; на плечо повесила терраходовскую курьерскую сумку и вывела на ней серебряными чернилами: «Энн Бонни рулит»[38]. Потом выбелила волосы, превратившись в блондинку, стянула их в узел на затылке и закрепила мечом меч-рыбы. Пара рыболовных крючков заменила принцессе серьги, а на шею в качестве кулона она повесила нанизанный на леску акулий зуб. Губы Нила накрасила черным, а на веки нанесла мерцающую сине-черную пудру из раковин мидий.

Лин тоже получила новый облик (хоть и не пришла от этого в восторг), чтобы не отличаться от подруг. Как резонно заметила Нила, если Всадники смерти ищут двух принцесс, они вряд ли обратят внимание на трех баламуток. В косы Лин добавили фиолетовые полосы, красный жакет заменили черным дырявым плащом, прикрывшим висевшую на перевязи руку. Длинные серьги из раковин турителла[39], ожерелье из старых отмычек и меч за плечами довершили образ.

– Никаких принцесс здесь нет, господин Всадник смерти, – пропела Нила и рассмеялась. – Только три баламутки, направляющиеся по своим делам.

Серафина и Лин от души поблагодарили Нилу. Мастерица небрежно отмахнулась от похвал, но Серафина видела, как ярко сияют ее глаза. Очень скоро принцесса убедилась, что план Нилы работает: три русалки, плывшие им навстречу выше по реке, глянув на «баламуток», поспешно переплыли на другую сторону течения.

«В какой-то степени Нила права, – подумала Серафина, плывя за Лин. – Жизнь – это действительно конкурс красоты. И меня тошнит от необходимости постоянно соответствовать статусу прекрасной принцессы, улыбаться и кивать».

Теперь ей предстоит участие в другом конкурсе – сражении за Лазурию, в финале которого ее ждет либо жизнь, либо смерть.

Наконец-то покончено с тяжелыми, стесняющими движения шелковыми платьями, с дорогущими украшениями, для охраны которых требуется отряд солдат, с золотыми коронами и бриллиантовыми тиарами, сдавливающими голову.

Теперь на Серафине удобная, неприметная одежда, ее волосы слишком короткие, и никто уже не сможет в них вцепиться. Вместо ожерелий она носит кинжал.

Впервые в жизни она не походила на члена королевской семьи. Она выглядела агрессивной, готовой на все, опасной – от такой русалки жди беды, с такой не стоит связываться.

И ей это нравилось.

Сейчас русалочки огибали излучину реки Дунай.

– Смотрите! Вот она! – воскликнула Лин, показывая пальцем.

Ярдах в пятидесяти перед ними начиналась река Олт, ее бурные воды стремительно впадали в Дунай, образуя водовороты, ее дно покрывал толстый слой ила. Как все реки, Олт обладала голосом, грубым и низким. И пела она о черных горах, с которых спустилась; о волке, медведе и олене, пивших из ее вод; о росших на ее берегах высоких деревьях и о веющих над нею ласковых ветрах. Русалочки поплыли в устье реки, а потом через ее бурные, вспенивающиеся воды. Несколько минут спустя они вынырнули, кашляя и чихая, изрядно потрепанные. Серафина вымывала из волос ил, Лин вытащила из перевязи-шарфа лягушку, а Нила выплюнула мелкую рыбешку.

Оглушенная Серафина с трудом выплыла из устья реки, выбралась из стремнины, выползла на берег и улеглась спиной на переплетение шишковатых древесных корней.

Она до последнего не замечала притаившееся за корнями существо, а потом стало слишком поздно.

– Серафина, берегись! – закричала Нила.

В тот же миг Серафину дернули на берег, под древесные корни. Русалочка услышала рычание и ощутила тошнотворную вонь. Она завизжала и попыталась вырваться, но ее тянули назад.

– Держись, Серафина! – крикнула Лин, выхватывая из ножен меч.

Лезвие прошло прямо над головой принцессы, а в следующий миг ее выпустили… а на берег упала человеческая рука. Серафина крутанулась волчком, чтобы посмотреть, кто на нее напал.

Это был терраход, или то, что от него осталось. Он был мертв. Одежда в дырах, как и кожа на теле. Вместо носа – темный провал, в безгубой пасти видны зубы. Теперь у него была только одна рука. И один глаз, быстро вращающийся в обтянутой высохшей кожей глазнице, как и сам мертвец, мечущийся, точно за решеткой, за древесными корнями.

– Мать моя русалка! – ахнула принцесса. – Что это?!