Поверженный тополь (СИ)

   Топорище скользило в запотевшей ладони, Наташа переложила топор в другую руку и вытерла ладонь об юбку. Вспомнила с досадой, как маялась от нетерпения, потому что никак не могла зазвать Нюрку в сарайчик, чтобы выплеснуть чувства к Митьке хоть словами. Нюра в сарайчик не шла, ускользала, а Наташа со своей любовью ни о чем больше не думала, а надо было - с чего это сестрица словно избегает ее? Два дня назад вечером сестры, улучив немного времени между делами, болтали около забора, а тут и Митька коров гонит с пастбища, где уже зеленела молоденькая трава. Красив Митька - высокий, длиннорукий, скуластый, улыбчивый, у Натальи аж дух зашелся, и невеста, порозовев, опустила глаза. Любимый поздоровался. Наташа подняла голову и вдруг увидела, что Митька смотрит на Нюрку, а Нюрка на него... Лицо сестрицы так и светилось розовым, а губы приоткрылись. Наталья, испугавшись чего-то, снова взглянула на Митьку, но тот уже отвернулся и погнал коров дальше. Однако в памяти ожогом отпечатался его взгляд, направленный на Нюру. 'Нюр', - окликнула Наташа севшим голосом. Та вздрогнула, взглянула на нее, еще больше покраснела и опустила голову. 'Нюр, ты чего?' - требовательно спросила Наташа, удивившись собственному хриплому, напряженному голосу. Нюрка на миг вскинула мокрые от слез глаза, резко отвернулась, так, что сильно мотнулась тонкая коса, и, закрыв лицо руками, убежала. 'Нюра, как же это, а?' - прошептала Наталья одереневевшими губами. Ноги подкосились, пришлось даже за штакетник ухватиться, чтобы не упасть.

   Прячась от сестры за выступающими углами заборов и с ненавистью глядя ей вслед, Наташа всё пыталась представить, как с размаху воткнет в спину топор, но картинка перед глазами не появлялась, будто Наташа в мыслях натыкалась на глухую, серую, непроходимую стену, и об убийстве думалось только словами. Зато перед глазами отчетливо маячило Нюркино лицо, слабо светящееся в полумраке сарая, ее блестящие глаза, когда сестры тайно шептались о своем; помнилось, как тесно они прижимались друг к другу, а потом - тяжелый запах прошлогодней соломы Митькиного коровника и сбивчивое дыхание из темноты, и торопливое перешептывание, и громкий скрип двери, которую перепуганная Наташа стыдливо прикрыла трясущейся рукой. И как тяжело было переставлять ноги, когда Наташа пыталась поскорее уйти оттуда - сначала левую ногу, потому правую...

   Она остановилась между деревьями, задержала хриплое дыхание и прислушалась к звукам, силясь определить, в какую сторону ушла соперница. Сердце туго толкнулось под самое горло, кувыркнулось и ухнуло в живот.

  - Уф-ф, - невольно выдохнула Наталья и взялась за грудь свободной рукой. Да что ж это на напасть такая? Ох, Митька, Митька...

   Из леса отчетливо слышался удаляющийся шелест - Нюра беспечно уходила по узенькой тропинке. Наташа снова переложила топор из руки в руку и устремилась в погоню. Она больше не скрывалась, слишком измотало ее скрытное преследование в поселке и волнение, граничащее с истерикой.

   Нюра между тем ни о чем не догадывалась. Она ничего и не слышала вокруг, переживая сорвавшееся свидание, и не замечала, что вымокла от росы. Ноги несли ее по узкой тропинке, руки отводили ветки прочь. Она бы не пошла в лес без Митьки, но обещала матери, что наберет черемши. Вернись она с пустыми руками - мать наверняка пристанет с вопросами, еще и заподозрит чего. Тропинка оборвалась на склоне, круто уходящем вниз и почти не заросшем. Внизу бойко шумела речушка, зажатая между склонов, на берегах грязно белел снег, где-то недалеко рокотал хор лягушек, над недосягаемыми верхушками деревьев, растущих на сопках, радостно голубело небо, а здесь царили сумерки, словно между сопками зловеще затаился совсем другой мир.

   На противоположном берегу накренилось старое дерево, нависло над кипящей водой - вот-вот рухнет! Нюрка, не выпуская милого Митьку из цепких девичьих грез, скользом спустилась к речушке, разулась и ступила на большие мокрые камни, чтобы перебраться на другой берег, к дереву. Она знала, что надо подняться вверх по течению, а там недалеко и до богатой поросли черемши. Можно нарвать и крапивы, хотя надоело уже крапиву есть...

   До берега остались два прыжка по камням, когда Нюра услышала непонятный пугающий звук. Она остановилась и повертела головой, пытаясь понять, откуда звук идет и что несет с собой. Митька вдруг исчез, и Нюра обнаружила себя в сыром, холодном, неуютном месте. Стало страшно. Звук нарастал и шел, кажется, отовсюду. Вокруг заметно потемнело, и Нюра сообразила, что происходит: старое дерево падает, и падает прямо на нее! Сверху надвигался толстый, дряхлый, морщинистый ствол, а голая крона заслонила голубенькое небо. Земля у ствола будто взорвалась, освобождая искривленные корни.

  - Мамочки! Мама! - завизжала Нюра, выронила сапоги, присела и закрыла голову руками.