Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева

Звонит Марфа:

– Что случилось, милый? – Я рассказал. – А мы уже думали, вот-вот подъедет, Ваня с Мастридияй говорили: «Я поеду! Нет, я поеду к тяте!» Да, жалко. А когда думаешь приехать?

– Да не знаю, может, в июне или в июле.

– А что так долго?

– Ето Россия, и смотрют как на врага.

– А почему?

– Сам не знаю. Наверно, не могли обмануть – поетому.

– Терентьевич, деняг можешь послать?

– Тысяча долларов хватит?

– Хватит.

– А то я Андрияну занял семью достать.

– А чё, скоро приедут?

– Да, через десять дней.

– Ну, хорошо.

– А у вас каки́ новости?

– Да лёд всё ишо не растаял.

– Дак уже май!

– У, холодно ишо. Гусятки вот-вот выпарются[469], рассаду высадила в теплицу. А ишо новости нехоро́ши. В монастыре отец Михайла пропророчил: две зимы, и все готовьтесь к всемирному хаосу 2011–2012 года, все иноки наложили на себя правила, и всех просют молиться.

– Дак отец Михайло ишо живой?

– Да.

– Но ему уже за сто лет!

– Да, наверно.

– Но он уже много пропророчил, он ишо в восьмидесятых годах уже был глубокий старец.

– Да, так.

– Да, страшно.

– А вот со мной Мастридия.

– А ну, давай её к телефону. Ну что, доча, что тебе купить?

– А?

– Что тебе купить и Ване? – Молчит.

Марфа взяла трубку и говорит:

– Стыдится. Ну хорошо, ждём тебя, милый мой.

– Потерпите, Машенькя, завтре и получай деньги.

– Ну хорошо.

– Толькя позвони.

Вечером звонит Георгий с Приморья Андрияну.

«Ради Христа помогите уехать отсуда». – «Что случилось?» – «Да всё по телефону не расскажешь. За восемь месяцев заработали семь тысяч рублей, живём милостыняй, всё уже опротивело. Деда – в огороде выпололи мак и коноплю, наркоманы Петра избили, девчонок чуть не изнасиловали, стали страшшать, деда заявили, дак толькя военны отстояли». – «Георгий, у нас чичас деняг не осталось, мы все разосходовали на билеты семье». – «Но хоть доехать до мамоньке». – «А сколь надо?» – «Да хоть пятьсот долларов». – «Молитесь Богу. Ежлив сегодня ночью поймаю хорошо, то завтра вышлю».

– Говорил ему, ты не езди туда – нет, не послушал.

– Нет, Андриян, ето хорошо, ето школа.

Ночь угодила туманна, Андриян поймал хорошо, но Пиеге надо половина да ишо рыбы. Но ету ночь досталось им по полторы тысячи долларов, он послал Георгию пятьсот долларов, и оне отправились в Абакан.

Звонит Марфа, благодарит: деньги получили, завтре уезжают в тайгу. Я ей говорю:

– Георгий и Елена с внучатами едут к вам.

– А что, у них есть уже бебка?

– Да, дочь, и назвали Василиса, а у Алексея тоже дочь, назвали Пелагея.

– Чу́дно.

– Ну вот, бабушка, у нас уже с тобой пятнадцать внучат. Ну, езжай с Богом, и молитесь Богу.

– Ты оставайся с Богом, и ждём.

– Ну, пока.

На другой день приходит полицай Родригес: всё по-хорошему, друг, спросил рыбы. Андриян ему ответил:

– Всегда заказывай за время.

– А завтра будет?

– Будет, приходи.

– Ну хорошо, я приду.

Он уходит, я говорю:

– Андриян, он твой друг?

– Да, а чё?

– А ты не замечаешь, что он за тобой контролирует?

– Как ты знаешь?

– А речи каки́ забрасывает.

– А ты понял?

– Чётко, Андриян. Он добрый, он может помогчи тебе.

– Как знаешь?

– А вот завтре давай попробуй. Ты етому веришь? Завтра узнаем, но будь прямой и справедлив, но жди моего сигнала.

– Хорошо, тятя, ты мене́ дал очень хорошую идею.

– Но не торопись, пе́рво пускай он себя покажет.

Так и решили.

Вечером мы складывали сети в лодку, возле нас рыбалили муж с женой и два парня, с нами по-хорошему, ласково. Мы сети сложили, пошли на табор. Я с Андрияном прожил недели три всего и видел Пиегу раза три, но с нём не разговаривал. Ето хичный барс, я не могу его перенести.

– Андриян, как ты его переносишь?

– Тятя, не могу, но всё терплю.

– А вот рыбаки внизу – ты понял, что ето полиция?

– Давно.

– Но ты у меня орёл, ты с каждым днём меня поражаешь. Почему, Андриян? – Он засмеялся.

Ету ночь он заработал тысяча шестьсот долларов, ему досталось восемьсот долларов. Но у Пиеги тактика каждый день разная. Думаю: да, Андриян, чичас я понял тебя, ты ждёшь случая.

Ну вот. Приезжает наш друг Родригес, Андриян отдаёт ему рыбу и задаёт ему вопрос:

– Знаешь, что мы тебя шшитаем за порядошного и доброго и семейного отца. Ты нам верно скажи: можно на тебя довериться душой и телом?

– А в чем дело? Конечно, могу.

Я сбоку строго наблюдал всё ето движение. Андриян продолжал, сам на меня изредка поглядывал:

– У меня пятеро детей, жена у меня милая, я стараюсь всю силу и здоровья ложу, чтобы не голодовали мои детки. – Я дал сигнал Андрияну. – Помоги мне поймать Пиегу. – Он осто́порил[470], вижу, что возрадовался.

Андриян продолжал:

– Я три месяца просидел в тюрме невинный лично из-за Пиеги. Он невинных гноит в тюрме, а сам продолжает с своей коррупсыяй. Я всё про него знаю и могу помогчи государству, но не знаю, кому доверить. Я в тюрме всё раскрыл, но одно боюсь – доверия. Ведь меня страшшали в тюрме смертью, моя жизнь ви́селась на волосинке. Но я в тебя поверил: вижу, ты честный, помоги мне.

Молодес Андриян, его тронул. Родригес ему говорит:

– Давно я вижу, что вы честны и порядошны люди, и семьи у вас хоро́ши, но почему оказались в такой ситуации – не могу понять.

– Вот помоги, и всё узнаешь.