Повесть о граффах

– Да, как они смогли вынуть камень из стеклянного куба в самый разгар празднования Дня Ола? – прибавила Мира.

Ид Харш выдержал выразительную паузу и ответил:

– Дело в том, госпожа Шаас, что в День Ола Белый аурум никто не крал, ведь в День Ола камня во дворце уже не было.

Ирвелин уже знала это, а потому от изумления раскрыла рот одна Мира. К сторожке, у которой они стояли, начали подходить гуляющие по саду граффы, и детектив, рассказывая дальше, повел их к пустующей аллее с пихтами.

– Прут Кремини хоть и никчемный отражатель, однако иллюзионист он умелый, – продолжал Харш, шагая в середине процессии. Подходить слишком близко к детективу граффы опасались и сохраняли приличную дистанцию, отчего им пришлось вдвое усилить слух. – Белый аурум был украден за трое суток до Дня Ола, и все остальные дни Кремини держал иллюзию – иллюзию самого Белого аурума. Прут Кремини держал ее четыре смены подряд.

– Иллюзия Белого аурума сложна в исполнении, – отметил Филипп. – У него необычный отблеск, бело-золотой, разные по шероховатости грани…

Не договорив, он направил взгляд куда-то в пространство.

– Однако Прут Кремини с иллюзией такого уровня справился, что наводит на определенные мысли о степени подготовки этих воров.

– В какой именно день они украли Белый аурум? – спросила Мира, задумавшись.

– По нашим подсчетам, они могли украсть его в среду, за трое суток до Дня Ола. В тот день в галерейном зале была реконструкция: штурвалы-монтажники устанавливали сцену для оркестра. Прут Кремини мог провести своих сообщников под личиной рабочих. А ночью…

– В ту ночь, со среды на четверг, я работала в восточном саду! До самого утра! – воскликнула Мира, чем всполошила двух воронов, вольготно отдыхающих на дереве. – Тогда-то они и проникли в мою квартиру, чтобы оставить там камень.

От внезапно нагрянувшего ветра Харш сгорбил плечи и спрятал руки в карманы изумрудной шинели.

– Возможно, госпожа Шаас. Но достоверно мы не можем узнать, когда и как они проникли к вам. Прут Кремини забрал у нас эту привилегию, когда выпил эликсир беспамятства.

– Но как им удалось открыть стеклянный куб? – повторил вопрос Август.

– Так же, как и тринадцать лет назад это удалось Емельяну Баулин, – с надменным выражением сказал детектив, избегая взгляда Ирвелин. – И, как ни странно, с этой загадкой мне помог Олли Плунецки. Мой помощник, Чват, весьма тщательно вел на допросе протокол. Просматривая его, я заметил одну деталь, на которую не обратил внимания во время самого допроса. Когда Плунецки рассказывал о своем подмастерье, он упомянул о том, что она постоянно работала «словно ничего в этом мире больше не существовало, кроме ее стекла и фарфора». – Харш остановился, переводя взгляд с одного граффа на другого. – Стекло. Выходит, подмастерье Плунецки, кукловод по ипостаси, работала со стеклом. А, как известно, стекло входит в тройку вето для кукловодов. Это материал, который не подвержен оживлению, к нему нельзя прикрепить какой-либо признак живого. Так как же она, кукловод, могла работать со стеклом?

В голове Ирвелин будто лампочка зажглась. Она вспомнила кабинет Олли Плунецки и куски стекла на его рабочем столе.

– Если кукловод постоянно работала со стеклом… – начал было Август, но, увидев его замешательство, Харш продолжил за него:

– Белый аурум на протяжении всех пяти столетий хранился в стеклянном кубе. Куб неоднократно обновляли и укрепляли. Я, как и многие другие полицейские, всегда считал, что открыть стеклянный куб можно только с помощью ключа, которого нет. Емельян Баулин был материализатором. В судебном протоколе указано, что стеклянный куб он открыл с помощью ключа, но доказать это никто так и не смог. А в числе сообщников Емельяна числились двое: иллюзионист и кукловод. – Голос детектива прервался.

Первым сомнение выразил Филипп:

– Вы полагаете, что кукловод смог применить оживление к стеклянному кубу? Вопреки науке?

– Я полагаю, что Емельян Баулин не создавал никакой ключ. Невозможно создать такой ключ без наличия точного прототипа. Однако материализатором он был блистательным. Я полагаю, что Емельян Баулин создал стекло для стеклянного куба. Он создал стекло, на которое мог воздействовать кукловод. – Ид Харш посмотрел на Ирвелин, чье лицо вытянулось и как будто потеряло всякий цвет. – Вы можете сами спросить своего отца. Он долгое время работал материализатором в производственной компании «Бревно и спичка». За два года до кражи Белого аурума эта компания приняла ряд заказов из Мартовского дворца, в том числе заказ на обновление стеклянного куба. Совпадение ли, что ваш отец работал в компании именно в тот год?

Ирвелин нечего было сказать детективу в оправдание. Отец никогда не посвящал ее в тайну кражи Белого аурума. Он никого не посвящал. Догадка Ида Харша показалась ей сумасшедшей, и она дала себе слово, что осмелится спросить отца напрямую.

– Верно ли я понял вас, – сбил ее с мысли рассудительный голос Филиппа, – вы допускаете, что пилигримы действовали по той же схеме, что и отец Ирвелин?

Ид Харш обратил к иллюзионисту непроницаемое лицо: