Повесть о граффах

Четверо граффов в молчании провожали взглядом мрачную фигуру детектива, пока тот не скрылся за узорчатыми воротами. Пошел снег. Махровые снежинки закружились над головами граффов в резвом водовороте.

– Не сходится, – нарушила благодатный момент Ирвелин.

– Что не сходится? – спросил Август.

Ирвелин повернулась к ним, снова образуя круг.

– Помните, как говорила Дельфижиния Мауриж? У пилигримов девять членов, восемь из которых с разными ипостасями.

– И что же здесь не сходится?

– Ид Харш сказал, что Прут Кремини, иллюзионист, смог выкрасть Белый аурум из дворца с помощью кукловода и другого иллюзиониста. Когда кукловод вынул камень из куба, сам Кремини держал иллюзию Белого аурума в стеклянном кубе, пока другой иллюзионист проносил Белый аурум через дворцовую стражу, применив иллюзию пустоты. Но ведь тогда выходит, что среди пилигримов иллюзионист не один. Их двое.

– А на собеседование, которое проходил Кремини для должности дворцового отражателя, – подхватил Филипп, понимая, к чему клонит Ирвелин, – прошел подставной лекарь-отражатель, чтобы сдать экзамен вместо Кремини. Притом что в отчете указана ипостась кукловода. И поверьте мне, собеседования во дворце проходят строго, и каждого, кто попадает внутрь, проверяют на ипостась лучшие инспекторы.

– Выходит, тот подставной лекарь – и отражатель, и кукловод? – уточнил сбитый с толку Август.

– И иллюзионист, – добавила Ирвелин, а Филипп закончил:

– Графф с восемью ипостасями.

Как по команде они одновременно уставились на гуляющих мимо граффов, словно среди них мог гулять Окто Ол. Их предположение казалось безумным, как и все остальное в этой запутанной истории.

– Постойте, – выпалила Мира, – неясным остается еще один момент. – Штурвал дождалась, когда граффы обернутся к ней, и продолжила: – Если детектив Харш прав и в День Ола Белого аурума во дворце уже не было, то тогда для чего там находился Нильс? Неужели для обычной подработки?

Вопрос ввел их в кратковременный ступор. В уме смешалось множество мыслей, и растолковать этот последний вопрос казалось задачей неподъемной.

Белый аурум был к тому времени уже украден, Прут Кремини исправно держал его иллюзию в стеклянном кубе. Зачем ему понадобился сообщник?

– Нильс охранял неприкосновенность Кремини, – услышала Ирвелин собственные размышления. – В День Ола в галерее скопилась куча народу, около сотни гостей. Пилигримам было необходимо сохранить обман и не допустить разоблачения, а потому требовалось, чтобы на протяжении всего празднества Прут Кремини мог без помех держать иллюзию Белого аурума и чтобы никто не посмел его отвлечь. Ему нужен был сообщник, который будет стоять на стреме и охранять работу Кремини. Эту роль Нильс и выполнял. А ты, Мира, сама того не ведая, нарушила им планы. – Ирвелин улыбнулась ей. – Ты говорила, что заметила в зале Нильса и сама подошла к нему. Он все время пытался отойти, так? А потом, когда Кремини уже лежал без сознания, Нильс побежал на чей-то крик, к нему. Он понял, что прокололся. Ты, Мира, отвлекла его от единственного дела, которое было ему поручено. Сама того не ведая, ты послужила Граффеории.

Зеленые, словно инопланетные глаза часто заморгали, а белесые кудри утонули в опавшем снегу. Мира не нашлась чем ответить, и вместо нее ответил Филипп:

– Такое объяснение имеет все основания быть правдой, Ирвелин.

– А куда Нильс делся потом? В очереди на сканирование телепата я его не видел, – ответил Август.

– Наверное, успел покинуть дворец до обнаружения полицией пустого стеклянного куба, – предположил Филипп. – Он же эфемер, и, судя по всему, отменный.

Под бушующим снегопадом их беседа сошла на нет, и граффы стали молча любоваться развернувшимся перед ними зрелищем, к которому ни один иллюзионист не приложил руку. Рой снежинок клубился и кружил, беспощадно накрывая тропинки. Вышедший из сторожки садовник-левитант тихо выругался и вернулся в свою сторожку за лопатой. Когда снегопад немного усмирился, граффы, каждый в своих мыслях, медленно зашагали в сторону Робеспьеровской.

Глава 29 Сплошные разочарования

– Господин Харш! Неужели вы все еще здесь?

Вторжение Чвата выбило Ида Харша из крайне сосредоточенного состояния. Детектив стоял у картотеки и отбирал рукописи для печати. Он планировал провести этот день наедине с самим собой, свести все улики и подумать над следующим шагом расследования. На его бюро лежал потрепанный экземпляр книги «История Граффеории: правда и все, что за нее выдают», который он взял взаймы у знакомого коллекционера, рядом с книгой стояла чашка с горячим кофе, и впереди Харша ждал многообещающий рабочий день. Но планам суждено порой меняться, особенно когда среди твоих помощников есть такой беспардонный графф, как Чват Алливут.

– Это мой кабинет, Чват, – известил Харш, развернувшись к двери со стопкой в руках. – Да, я все еще нахожусь в своем кабинете.

– Но как же, детектив! – негодовал Чват, весьма осмелевший после эпизода на Робеспьеровской. – Вся Граффеория сегодня пирует! Пойдемте, в кабинете капитана Миля собрались…