Повесть о граффах

– Что же, господа. Пришло время для кульминации нашего вечера. Неужто, верно? Ох, мы, эфемеры, такие болтуны! – Капитан подмигнул рядом стоящей Алисе Фанку, но та ответила ему учтивым равнодушием: ей, телепату, явно было не по себе от настолько жизнерадостного капитана. – Ну, милая моя госпожа Фанку, не судите меня строго. Итак! – Он поднял руки, давая сигнал для тишины. – Новость! Дорогой Ид, доношу до твоего сведения, что сам король Ноормант Третий запросил аудиенции с тобой. Что скажешь?

Харш резко отвернулся от Чвата; да что там отвернулся – совершенно забыл о нем. Король запросил аудиенции! С ним, с Идом Харшем! До сих пор только капитан был удостоен такой чести!

Пораженный Харш уставился в раскрасневшееся лицо капитана. Поскольку улыбаться Харш не умел, он смог лишь слегка смахнуть угрюмость, расправить плечи и приподнять тяжелый подбородок. Капитан расцвел еще сильнее:

– О, неужели я вижу радостного Ида Харша! Аудиенции быть! Именно так я и ответил советнику по правопорядку!

Снова овации и солидарные кивки.

– И последнее. – Капитан развернул застывшего Ида и теперь они стояли друг напротив друга. – Детектив Ид Харш, искусный штурвал и заслуженный труженик Граффеории, согласишься ли ты принять должность лейтенанта граффеорской полиции?

Вот он, тот самый момент. Момент, о котором Харш мечтал пятнадцать лет. Высокая честь, оказанная граффу из простой семьи. Вся его жизнь велась к этому событию. Потеря близкого человека, учеба и регулярные прогулы – ведь Харш всегда поступал по-своему, – поступление на службу, дюжины раскрытых дел… Его суть, его предназначение. Свершилось.

– Ну, что скажешь, Ид? – умиляясь его оцепенению, спросил капитан Миль.

Десятки лиц ожидали ответа. Харшу казалось, что все софиты мира сейчас направлены только на него.

– Благодарю вас, капитан, за предоставленную мне честь, но боюсь, что я вынужден отказаться.

Пауза. Домашние фейерверки перестали взрываться, друзья Чвата резко прекратили улюлюкать. Граффы продолжали улыбаться, но каждый вопросительно поглядывал на соседа, как бы уточняя: верно ли я расслышал?

От растерянного выражения капитана у Харша ком встал в горле.

– Если вы позволите, от аудиенции с королем я не откажусь: мне есть что с ним обсудить, – сказал Ид. – Но от должности лейтенанта я отказываюсь.

Никто больше не хлопал, никто не кивал ему в знак понимания. На лицах желтых плащей Харш видел осуждение, но он вдруг осознал, что ему, в общем-то, было наплевать. Он не хотел ни с кем объясняться, не хотел разжевывать всю цепь своего расследования. Все собравшиеся здесь ждали героя. Но он не герой. И если когда-нибудь он и получит должность лейтенанта, то получит он ее заслуженно и с поднятой головой от собственной, а не чужой гордости.

Капитан Миль что-то произнес, – видно, пошутил, так как по кабинету раскинулся хилый смех, – но Харш его не слышал.

– Прошу меня извинить, – бросил он и, нахмурившись, зашагал в сторону выхода.

Граффы медленно расступались перед ним. На пути ему встретилась Доди Парсо, но, в отличие от остальных, она смотрела на Харша с робким любопытством. Он молча прошел мимо нее и вышел за дверь. Тяжелые ботинки с нажимом ступали по темному паркету. Дойдя до конца овального коридора и открыв дверь с табличкой «Ид Харш, детектив, высший ранг», штурвал прошел к своему бюро, сел в излюбленное твердое кресло и, выдохнув, взмахом руки пододвинул к себе печатную машинку.

* * *

Эта осень пролетела стремительно. Кажется, что Ирвелин только вчера вышла из дряхлого грузовика и вступила на серую брусчатку Робеспьеровской. Новая жизнь закрутила ее, как винт закручивают в полое отверстие – резко, без единой возможности выбраться. Теперь она графф не только по праву рождения, но и по месту жительства.

Спустя час после встречи с Идом Харшем в королевском саду Ирвелин созвонилась с отцом. Разговор получился долгим и непростым.

Она рассказала ему обо всем, что произошло этой осенью в Граффеории, и на этот раз она не увиливала. Потом она поделилась предположением Ида Харша о замене стекла и о своей догадке про регенерацию. Емельян слушал так внимательно, как умел только он. Временами на том конце провода слышались тяжелые вздохи, а временами было так тихо, что Ирвелин приходилось уточнять, не отсоединили ли их. Когда Ирвелин закончила (с языком на плече), она стала выжидать.

Характерная черта материализаторов – кропотливость. Любой вопрос они склонны решать с завидным усердием. И если вы хотите, к примеру, чтобы материализатор организовал ваш юбилей, то не ждите быстрых решений. Ждите долгих, усердных переговоров, уйму вопросов про качество упаковочной бумаги, ужин из десятка деликатесов и одетых по строгой палитре гостей.