Повесть о любви и тьме

За ужином папа объяснил, что на Генеральной Ассамблее ООН, которая соберется 29 ноября 1947 года в Лейк-Саксесс, неподалеку от Нью-Йорка, необходимо две трети голосов, чтобы была принята рекомендация по созданию на территории британского мандата двух независимых государств, еврейского и арабского. Исламские страны вкупе с правительством Британии сделают все, что только в их силах, чтобы предотвратить консолидацию такого большинства: их цель – превращение всей подмандатной Эрец-Исраэль в арабское государство под британским протекторатом, подобно другим арабским странам, таким как Египет, Трансиордания и Ирак. Этим замыслам активно противится американский президент Трумэн, который, вопреки позиции собственного Госдепартамента, добивается раздела Эрец-Исраэль.

Советский Союз во главе со Сталиным неожиданно присоединился к Соединенным Штатам и поддержал создание в Эрец-Исраэль еврейского государства рядом с арабским. Возможно, Сталин предполагал, что решение о разделе вызовет на Ближнем Востоке многолетний кровавый конфликт, который позволит Советам вклиниться в зону британского влияния на Ближнем Востоке, поближе к нефтяным месторождениям и Суэцкому каналу.

Хитроумные расчеты великих держав скрещивались друг с другом, сталкиваясь, по-видимому, еще и с религиозными аппетитами: Ватикан надеялся приобрести более серьезное влияние в Иерусалиме, который по плану раздела должен был оставаться под управлением международных сил, то есть не должен был стать ни еврейским, ни мусульманским. Трезвые соображения и доводы совести сплетались с эгоистическими, циничными расчетами. Некоторые из европейских правительств искали возможность предоставить хоть какую-то компенсацию еврейскому народу за то, что его треть была уничтожена нацистами, за многовековые погромы и преследования. Кроме того, эти государства не прочь были воспользоваться шансом выдворить сотни тысяч рвущихся в Эрец-Исраэль евреев.

До голосования трудно было предположить его результаты: давление, соблазны, угрозы, заговоры и даже подкуп – все было задействовано, чтобы склонить в ту или иную сторону три-четыре маленькие республики из Латинской Америки и Юго-Восточной Азии, голоса которых могли определить результаты голосования. Правительство Чили, намеревавшееся поддержать программу раздела, капитулировало под давлением арабов и велело своему представителю в ООН голосовать против. Республика Гаити объявила, что будет голосовать против. Делегация Греции склонялась к тому, чтобы воздержаться при голосовании, но и она в последнюю минуту решила занять проарабскую позицию. Делегат Филиппин уклонился от принятия каких бы то ни было обязательств. Парагвай колебался, и его представитель в ООН, доктор Кейсар Акоста, жаловался на то, что не получает четких инструкций от своего правительства. В Сиаме произошел переворот, новая власть дезавуировала всю свою делегацию в ООН, не назначив нового представительства. Либерия обещала поддержать предложение о разделе. Делегация Гаити изменила свое мнение под влиянием американцев и решила голосовать за раздел.

А вот у нас, на улице Амос, в бакалейной лавке господина Остера или в писчебумажном магазине господина Калеко, где продавались и газеты, рассказывали про арабского дипломата, стройного красавца, покорившего сердце представительницы маленького государства и убедившего ее голосовать против плана раздела, хотя правительство ее страны уже обещало евреям свою поддержку.

– Но тут же, – весело рассказывал господин Колодный, владелец “Типографии Колодного”, – тут же снарядили одного ловкого еврея, чтобы тот рассказал все мужу влюбленной дипломатши. И одну ловкую еврейку снарядили, чтобы она раскрыла глаза супруге донжуана от дипломатии. А если это не сработает, то они собираются… (Тут собеседники переходили на идиш, чтобы утаить от меня самое интересное.)

* * *

В субботу еще до полудня соберется Генеральная Ассамблея под Нью-Йорком, в месте, которое называется Лейк-Саксесс, и решит нашу судьбу – “кому жить, а кому пропадать”, как сказал господин Абрамский. А госпожа Тося Крохмаль взяла в кукольной лечебнице удлинитель от электрической швейной машинки и принесла его Лембергам, чтобы с его помощью они смогли вынести на балкон свой черный тяжелый радиоприемник. Это был единственный радиоприемник на всю улицу Амос, если не на весь квартал Керем Авраам. Оттуда, с балкона семейства Лемберг, радио будет вещать на полную громкость, и мы все как один соберемся рядом – во дворе, на улице, на балконе соседних квартир, на тротуаре, – и так вся улица сможет слушать прямую трансляцию. И мы сразу же узнаем наш приговор: что еще таит для нас будущее (“если вообще будет какое-нибудь будущее после этой субботы”).