Повесть о Предславе

– Ох, Предслава, Предслава! – Майя затрясла головой в повойнике. – Коли б ты ведала?! Расстались мы с тобою, когда супротив ляхов шла я с Ярославовой дружиною на Волынь. Налетели на нас ляхи на Буге внезапу, всех почти и искрошили. На меня сразу пятеро шляхтичей наскочило. Все разодетые, в доспехах дощатых, гордые такие, с гербами на щитах. Ну, троих уложила я, а на остальных сил не хватило. Подъехал ещё лях какой-то сбоку, копьём в живот саданул. Его, правда, успела я мечом проткнуть. Потом упала, лежу. Гляжу, немецкая пехота идёт. Те прошли мимо, не заметили меня. Потом вижу, через Буг угорцы скачут, пять сотен конников отборных, с луками, со стрелами. Главный у них – князь Айтонь, язычник нечестивый. Остановились они возле меня, и говорит сей Айтонь своим: «Раненых всех на телеги подобрать, сложить. Повезём их с собой. Может, выкуп с кого содрать потом можно будет». С трудом поняла я, что он говорит. Угорской молви не разумею, а он два раза повторил, на своём языке и на нашем. Ну, думаю, нет, вороги, живой вам не дамся. И чую, смертушка ко мне подступает уже. Лежу, гляжу в небеси, вспоминаю молитвы, коим отец Ферапонт нас учил, да плачу, совестно стало, что худо учила их. Ну, тут узрели мя угорцы, решили, молодец какой богатый. Позвали Айтоня. Тот поглядел и говорит: «Умирает сей! Бросьте его тут!» Так и осталась я лежать на поле бранном, у опушки лесной. На счастье моё, нашёл меня и подобрал Фёдор Ивещей, боярин. Раны тяжкие промыл, перевязал, отвёз в село ближнее. Тамо и оставил. Помирала я, да бабка одна, знахарка, выходила. Правда, нога калечная тако и не зажила до конца, гноится, бывало. И разогнуться не могу, хожу скрюченная. Бабка баяла, позвонки мне переломало. На лице тож, вишь, шрамы сплошь. Не узнаёт никто почти. Цельный год лечилась я в том селе, у бабки жила. И научила меня сия ворожея грядущее угадывать. Баила, немногим сей дар даден, но я вот прилежной да способной к сему делу оказалась. Окромя того, травам разноличным да заговорам обучила меня старуха. Вот как оправилась, и пошла я по Руси да прочим землям, стала близ монастырей отираться да помогать калекам и страждущим. Хвалиться не стану, но многим помогла. Единожды в Луцке брата твоего Позвизда повстречала. Не узнал меня брат твой, не упомнил. Ныне княжит он в Луцке, отнял град свой у Святополка, а посадника его, Горясера, стрелой калёной убил. Вместях с Позвиздом – нурманы, одна крулева бывшая во главе у их, Астрида.

– Астрида? – Предслава нахмурила чело. – Она ж брата моего Всеволода сожгла заживо!

– То давно было. Нынче крестилась сия крулева, имя же крестильное её – Маргарита. И уж не крулева, но княгиня луцкая она топерича.

– Что ж, Позвизд в жёны её взял, что ли?! – удивилась Предслава.

– Знаю я, сердцем чую: любят друг дружку. Хоть и своенравна Астрида, а люб ей брат твой. Вот живут, беды не ведают. Добрую ли весточку принесла я, подружка? – Майя пристально посмотрела на потупившую взор Предславу.

– Добрую, пожалуй. Хотя… доброго про Астриду николи не слыхала.

– Ты мне поверь, Предславушка. Чутьё у меня. Да и… сама не знаю, отчего, но порой как гляну человеку в очи, тако грядущее его ведаю. Не всегда, ясно дело, да и не всё, но вижу. Вот ты, княгинюшка! Погляди-ка на меня глазыньками ясными. Обо всём, что прочту в них, тебе поведаю.

Долго смотрела Майя Златогорка в глаза изумлённой Предславы, шептала что-то задумчиво, потом поднялась, опёрлась на палку, сказала так:

– Вижу, двое сынов у тебя. У одного на челе – шапка княжеская, на втором же – сутана монашья. Добрые будут у тебя дети. Ещё знаю: ворог есть у тебя. Но победишь ты его. И есть ещё человек один… Сын твой – от него. Оставит он тебя и тем и себя, и тебя, и сына твоего спасёт.

Обронила Майя клюку, упала бессильно на скамью.

– Устала я, Предславушка. Ты прости, ежели что не по нраву тебе пришлось, ежели не рада ты провещанью моему. Прошу, холопок покличь. Свели бы меня вниз да на лавке на сенях уложили.

– Майя, Златогорка моя милая! – воскликнула Предслава. – Да как же не радоваться мне! Предсказала мне доброе! Прошу, молю, подруга милая! Останься со мною впредь! Увезу тебя в Прагу, при дворе станешь жить! Лечить страждущих будешь!

– Нет, добрая моя подружка. Извини, но иная стезя моя. Вот нынче боярина Фёдора навещу в пещерке его, поклонюсь, за спасение своё возблагодарю да отправлюсь далее. Такой крест выбрала я!

Холопки княгини уложили нищенку на сенях. Предслава спустилась за ними вслед. Она долго смотрела на безмятежно спящую Майю, вспоминала детство и беззвучно рыдала. Хрупкие плечи вздрагивали в тишине покоя, бросая тени на освещённую лампадами стену.

…Наутро Майи в монастыре уже не было.

«У каждого – своя стезя! Как же се верно! – думала Предслава, смахивая с глаз слёзы. – Во всём она права. У меня же – иной путь!»

Она забралась в возок и решительно крикнула возничему:

– Трогай! В Прагу возвращаемся!

Глава 45