Повседневная жизнь масонов в эпоху Просвещения

Многократно повторяемое действо надоедало и приедалось, из важного делалось смешным. Трепетное отношение к священным актам сменялось будничным разочарованием. К строгим требованиям ритуала начинали относиться с иронией, воспринимая его как пошлую комедию. В России в уставах «елагинских» лож даже особо оговаривалось, чтобы во время заседания «братья» не смеялись над тем, как один из них выговаривает положенные речи. Сенатские канцеляристы Ильин и Петров, воспользовавшись отсутствием их начальника и «брата» Л. В. Тредиаковского, веселья ради завязали глаза крепостному хозяина Федору, отвели его в другую комнату и начали чиркать над его головой шпагами, напугав до смерти; посмеялись и отпустили.

Церемонии посвящения высмеивали даже на сцене. В 1744 году в балаганах на ярмарке в Сен-Жермене представляли кукольный спектакль «Полишинель-франкмасон». Жена Полишинеля госпожа Катен (Шлюха), бесясь, оттого что ей не открывают пресловутую тайну, побуждает своих дочерей Франшон, Марион и Сюзон выпытать этот секрет у трех маркизов, их любовников. Потом появляется Полишинель, и вспыхнувшая семейная сцена завершается в кабаке. В 1770 году на ярмарке в Сент-Овиде было показано «Посвящение Арлекина»: влюбленный в Коломбину герой позволил себя облапошить мошенникам, инсценировавшим его принятие в «вольные каменщики».

Масонство обращалось в шутовство. Людям, для которых это было невыносимо, приходилось искать выход своим нравственным запросам в новом направлении — мистицизме, алхимии, магнетизме…

Безответственное отношение к принятию в ложи, а главное, бессодержательность заседаний очень скоро дали о себе знать. Простодушные россияне свободно болтали обо всем, что делалось в ложе, за ее дверями. О планах приема в ложу быстро становилось известно всем, кандидат испытывал от этого неудобства и отказывался от своего намерения, поэтому досточтимый мастер ложи Урании В. И. Лукин распорядился обсуждать кандидатуры для принятия в ложу только в узком комитете, когда все остальные «братья» уйдут.

Когда бы все «вольные каменщики» хранили тайну, в чем торжественно клялись, то о существовании масонских обществ вообще никто бы не знал. При этом таинственность, которой окружали себя масоны, несмотря на многочисленные «разоблачения», порождала недоверие к ним со стороны окружающих, рассуждавших просто и здраво: «Если вы не делаете ничего плохого, зачем тогда скрываться?»

Проблема заключалась в том, что масоны, с одной стороны, почти не скрывались, а с другой — ясно давали понять, что обладают неким тайным знанием, недоступным непосвященным. Что же это была за тайна, которую они так ревниво оберегали?

«Ты слышал, может быть, — говорил мастер новому ученику, — что какое-то таинство между масонами хранится, поощрен был к приобретению оного побуждением любопытства, сродного человечеству, а ощутив сего дня многие к искушению тебя истощенные опыты, уповаешь, может быть, найти в стенах храма нашего нечто чрезвычайное, но тщетно, любезный брат! Сие воображение тебя прельщает!» Поднявшись на вторую ступень, масон узнавал от мастера, что «товарищество дается ему не для приобретения великого таинства, но для вящей скромности». Устанавливая законы содружества, царь Соломон «не отличил товарищей от учеников великим таинством». Наконец, мастер узнавал лишь легенду о Хираме; ему сообщали также, что «конец и начало» открываются только в высших степенях.

Погоня за сокровенным знанием могла продолжаться многие годы, вплоть до истощения терпения — и состояния — искателя. Но можно было подойти к этому вопросу и с другой стороны.

«Тайна масонства ненарушима по самой природе своей, поскольку познавший ее масон узнал ее, потому что угадал, — писал «брат» Джакомо Казанова. — Никто не посвятил его в эту тайну. Он открыл ее для себя, посещая ложу, наблюдая, рассуждая и делая выводы. Когда он достиг этого, то остерегается поделиться своим открытием с кем-либо еще, даже со своим лучшим другом-масоном: раз тому не было дано постичь ее, он не сможет и воспользоваться ею, узнав ее изустно. Эта тайна всегда останется тайной».

Наилучшим выходом из положения было убедить себя в том, что цель масонства — осуществление особой миссии, а именно исправление нравов и построение нового общества. Таиться же приходится потому, что добродетельным «братьям» необходимо ограждать себя от развращенного мира, не желающего расставаться со своими пороками и злобствующего на тех, кто говорит ему горькую правду. Князь Г. П. Гагарин, руководивший шведским капитулом в России, уподоблял «вольных каменщиков» первым христианам.

Масоны и просвещение

К построению «Храма Соломона», как и к любой другой стройке, надлежало приступать, прежде расчистив строительную площадку, то есть наведя порядок в голове. А этот «темный предмет» порой представлял собой настоящие авгиевы конюшни.