Повседневная жизнь масонов в эпоху Просвещения

Традиции Рена продолжил французский архитектор Жак Жермен Суфло, прошедший посвящение в ложе Орла святого Иоанна в Жуаньи. В 1754 году Людовик XV выделил средства на перестройку церкви Святой Женевьевы — покровительницы Парижа, которой он молился во время тяжелой болезни, сразившей его десятью годами раньше в Лотарингии, во время Войны за испанское наследство. Таким образом, король намеревался исполнить свой обет. Работая над проектом, Суфло вдохновлялся античной архитектурой (как раз недавно были обнаружены засыпанные пеплом Везувия Геркуланум и Помпеи), но не только: гигантская церковь, ныне известная как Пантеон, воспроизводит одновременно облик Пантеона Адриана в Риме и архитектурные приемы, которыми пользовался Кристофер Рен при строительстве собора Святого Павла. Строительство началось в 1764 году, тремя годами позже Суфло закончил крипту (подземную часовню, служившую для погребения), а еще через год Людовик XV заложил первый камень новой церкви. По такому торжественному случаю каноник храма Святой Женевьевы аббат Пенгр, крупный астроном и известный масон (он был венераблем ложи Простых сердец Полярной звезды на востоке Парижа), сочинил четверостишие в честь короля, явно намекая в нем на то, что монарх тоже являлся «братом»:

Lorsque le sceptre en main Louis dicte des lois,
En son maitre un Fran?ais benit un tendre pere,
Si, pour fonder un temple il prend en main l’equerre
En son frere un mayon voit le plus grand des rois.
(Когда Людовик co скипетром в руке диктует законы,
Француз благословляет в своем господине (мастере) нежного отца.
Когда же он берет в руки угольник, чтобы основать храм,
Масон видит в своем брате величайшего из королей.)

Купол Пантеона украшен лучезарной дельтой, в орнаменте присутствуют и другие масонские символы.

Сам Суфло не дожил до завершения своего детища: разного рода нападки, которым он подвергался в период строительства, заставили его наложить на себя руки в 1780 году. Впоследствии его прах был захоронен в склепе Пантеона наряду с останками Вольтера, аббата Грегуара и маркиза де Кондорсе[51].

В сентябре 1759 года в Париж приехал молодой Василий Баженов — первый пенсионер Российской академии художеств, отправленный за границу. Поступив в ученики к профессору Ш. Девайи, Баженов занялся изготовлением моделей архитектурных частей из дерева и пробки и выполнил несколько макетов знаменитых зданий — Луврской галереи в Париже и собора Святого Петра в Риме. По возвращении в Россию, живя в Москве, он участвовал в издании труда Витрувия «Десять книг об архитектуре», в переводе Ф. Каржавина получившего название «Марка Витрувия Поллиона об архитектуре». Баженов был одним из лучших практиков-строителей своего времени, владея в равной мере искусством планировки и изящества формы проектируемых зданий, и заложил основы «французского стиля» в русской архитектуре, ярким памятником которого стал дом Пашкова. Во время пребывания за границей он был посвящен в масоны, в Москве сошелся с Новиковым и даже был избран верховным мастером. Именно это и навлекло на него гнев императрицы, повелевшей разрушить несколько его творений (в том числе дворец в Царицыне) и оставившей зодчего без средств к существованию.

В 1776 году Бордо удостоил своим посещением Луи Филипп Орлеанский, герцог Шартрский. По такому случаю был заложен первый камень Большого театра. Замысел этого здания принадлежал архитектору Виктору Луи, тоже масону. Утвердил проект «брат» герцог де Ришельё.

Театр ориентирован с запада на восток, его перистиль[52] состоит из двенадцати колонн, диаметр и окружность которых имеют символическое значение. В то время в Бордо располагалась штаб-квартира масонского ордена тамплиеров провинции Окситания. Парадная лестница театра имеет форму повернутой буквы «тау», ее перила украшены орнаментом в форме цепи из знаков свастики, закрученной против часовой стрелки. В конструкции здания постоянно применяются «золотое число» и треугольник Пифагора, благодаря чему оно чрезвычайно гармонично. Когда герцога де Ришельё спросили, на чем будет держаться портик, он сказал, что вобьет туда гвоздь. Этот «гвоздь» представлял собой две железные тяги с обоих концов: такой прием использовали средневековые строители соборов. Кроме того, секрет перистиля заключался в его стереотомии, то есть в искусстве обработки камня: блоки подогнаны встык.

После театра в Бордо Виктор Луи воздвиг ансамбль Пале-Рояль в Париже. Фасад дворца украсил статуями Огюстен Пажу — лучший декоратор того времени, член Академии художеств и франкмасон из ложи Простых сердец Полярной звезды на востоке Парижа.