Повседневная жизнь царских губернаторов. От Петра I до Николая II

Чаще всего его кулаки обрушивались на того, кто пытался произнести слово «закон». Это слово было для него всё равно, что красная тряпка для быка. Тогда городничий вылетал в присутствие и кричал:

– Сейчас я тебе покажу закон!

И показывал. Пощёчины следовали одна за другой.

– Город высочайше мне верен, а ты осмеливаешься говорить мне про закон! – возмущённо кричал он. – Увести!

Потом Шербцов в сопровождении квартального и десятских посещал тюрьму, наводил там порядок, показывая, где нужно искать закон, и умиротворённый, с улыбкой на устах, с чувством исполненного долга, пешком возвращался в присутствие и подписывал бумаги.

Так управлял Щербцов Черкасском с 1841 года по 1846 год, пока его карьера не прервалась самым неожиданным способом. В канцелярию городничего был принят дворянин Рогозинский, довольно образованный и воспитанный молодой человек. На рождественские праздники Рогозинский захотел отлучиться к своим знакомым и подал городничему прошение о том, чтобы казначейство выдало ему подорожную на использование почтовых лошадей. Щербцов счёл такой поступок нахальством, разорвал его прошение на клочки и как следует «распушил». Рогозинский молча вышел и уехал на каникулы в нанятом частном экипаже.

Между тем, «нахальство» Рогозинского не давало городничему покоя. После Рождества в городе стало известно, что Рогозинский вступил в переписку с какой-то учёной комиссией за границу, и это сразу дало повод для подозрений его в неблагонадёжности. Больше того: молодой человек одолжил у кого-то енотовую шубу, и ей владелец, опасаясь, что тот шубу не вернёт, подал на него жалобу. Этого было достаточно, чтобы Щербцов распорядился устроить на квартире Рогозинского обыск. Не найдя ничего подозрительного, квартиру опечатали.

Рогозинский подал жалобу гражданскому губернатору и генерал-губернатору Бибикову. Владелец енотовой шубы поспешил забрать свою жалобу из полиции обратно. Потом потерпевший обратился к городничему с просьбой открыть квартиру, чтобы забрать оставшиеся там на хранении 180 рублей. Никаких денег на квартире в самом деле не было, и ложное заявление Рогозинского окончательно вывело Щербцова из равновесия, и он приказал арестовать Рогозинского и посадить в каталажку. Рогозинский продолжал жаловаться на городничего в высшие инстанции, а городничий, не уступая ему, писал туда же, всячески очерняя арестованного и обвиняя его в неблагонадёжности.

«Губерния» не нашла в действиях Рогозинского ничего криминального и распорядилась освободить его из-под ареста. Действия же городничего были признаны неправильными. Щербцов был вынужден выпустить Рогозинского, но решение губернского правления о своих неправомерных действиях перед ним утаил. Тогда Рогозинский подал жалобу в министерство внутренних дел, и там решили, что с городничим в губернии поступили неправильно. Наказание нужно было ужесточить, и Щербцова отдали под суд.

Феликс Яковлевич пишет, что не знает, чем кончилось дело, но лет через семь он встретил Щербцова в Киеве… опять на должности частного пристава.

Саратовский краевед Шомпулев пишет, что полицейские должности страшно портили в то время людей, и бывшие частные приставы, превратившись в помещиков, продолжали практиковать свои методы воспитания на своих крепостных и развращая их своими пагубными привычками. Один такой саратовский помещик умер, не выпуская из рук нагайки. Родственники и слуги боялись подойти даже к мёртвому. Дунет в окно ветер, шелохнёт на умершем покрывало, так все со страху разбегались: вот сейчас он встанет и огреет кого-нибудь нагайкой!

Вятский купец Кузнецов рассказывает следующий эпизод из служебной жизни М.Е.Салтыкова-Щедрина в Вятке. Два чиновника, подчинённые Михаила Евграфовича, который служил тогда советником губернского управления, заехали в город Орлов (Вятской губернии) и посетили там местного купца А.В.Изергина, славившегося хлебосольством и отменным вином. Откушав и выпив как следует, чиновники, прощаясь с купцом, намекнули, что неплохо бы привезти своему начальнику подарок.– он так любит тенериф44. Изергин с удовольствием снабдил их бочонком тенерифа.

Некоторое время спустя Изергин оказался по делам в Вятке и встретился с Салтыковым. Он приехал не с пустыми руками, прихватив анкерок45 тенерифа. В конце разговора Изергин попросил Михаила Евграфовича «приказать получить» тенериф.

– Какой тенериф? – удивился Салтыков.

Изергин рассказал всё, как было.

В результате чиновник, выпивший за своего начальника вино, был уволен со службы. Кузнецов в конце рассказа пишет, что находятся люди, которые силятся доказать, что Салтыков-Щедрин в своих произведениях много преувеличивает и придумывает. Ему же всё описанное классиком кажется несомненным: если уж при честном Салтыкове чиновники пошли на «фортеля», то что же можно было ждать от тех, у кого начальники и сами был «зубастые щуки»?