Повседневность дагестанской женщины. Кавказская война и социокультурные перемены XIX века

Учитывая, что пятно позора ложилось не только на обесчещенную девушку, но и на весь ее тухум, участь ее была незавидной. Для мужчин рода оставалось единственное решение – кровная месть и убийство насильника. Защищая честь женщины и определяя меру наказания для насильника, большое внимание обращалось на моральные качества жертвы. Так, по адатам бывшего Тиндальского общества было важно, чтобы оскорбленная женщина слыла в обществе порядочной, не была замечена в предосудительных связях[294]. Если же женщина была известна своим недостойным поведением, за нее обязаны были дать присягу[295]. При этом четырех присягателей из мужчин или женщин ее рода должен был выбрать обидчик женщины[296]. После того как присягатели подтверждали справедливость обвинения женщины, обвиняемому разрешали очиститься 12 лицами[297].

Анализ судебной практики пореформенного периода демонстрирует, что жертвы изнасилования сами стали расправляться со своими обидчиками. Так, в одном из материалов горской криминалистики имеются сведения о том, что девушка Парида из аула Бахлух Аварского округа 5 июня 1867 года с целью отомстить насильникам-солдатам убила троих, а четвертому нанесла несколько ран[298]. Преступление было совершено во время проведения солдатами дорожных работ. Из материалов дела следовало, что убийство Парида совершила одна, без соучастников[299]. Она объясняла суду, что была расстроена и решилась отомстить «убийством первого из солдат, который попадется ей на месте изнасилования»[300]. Мало того, защищая свою поруганную честь, девушка тщательно продумала убийство. Из материалов дела следует, что она взяла с собой заранее отточенный кинжал, а на голову надела папаху своего отца, желая скрыть, что она женщина[301]. Судя по материалам дела, Парида, совершив убийство, и сама, будучи раненной одним из солдат, бросилась в Аварское Койсу, откуда ее вытащили два жителя[302]. Видимо, страх наказания за совершенное убийство заставил все же девушку пойти на этот отчаянный шаг.

По имеющимся сведениям, не только изнасилование могло стать причиной мести со стороны женщины, но даже обвинение общества в порочащих ее связях. Так, например, Патимат Султан-кызы, жительница селения Игали Аварского округа, 23 июля 1869 года убила кинжалом своего односельчанина Курбан-Магому Магома-оглы[303]. Причиной убийства стали обвинения общества ее в связях с ним[304]. Не вызывает сомнения, что таким образом женщина пыталась «очиститься».

В новых реалиях были прописаны распоряжения высшего начальства и Дагестанского словесного суда, касающиеся наказаний за противоправные деяния против женщин. В частности, от 18 января 1892 года было предписание, где говорилось, что только по жалобам потерпевших женщин могли быть возбуждены и прекращены дела по увозу и вообще оскорблению женщин[305]. На этом же основании могло произойти примирение сторон, без взыскания штрафа с похитителя или лица, оскорбившего женщину[306].

Под влиянием российского законодательства трансформации подверглись наказания за совершенные женщинами проступки и преступления, которые существенным образом отличалось от норм обычного права и шариата. В частности, это отразилось на наказаниях за прелюбодеяние.

Адаты горских народов и шариат не только очень строго определяли меру ответственности за оскорбление женщины, но и сурово карали ее за аморальное поведение, требуя от нее соблюдения общепринятых норм морали. Безусловно, тяжким грехом считалось прелюбодеяние, где не только женщина становилась предметом обсуждения и наказания, но и мужчина. Об этом свидетельствуют адаты разных сельских общин, в которых содержатся отдельные главы, касающиеся ответственности женщины и мужчины за прелюбодеяние.

Так, ответственность женщин за прелюбодеяние была определена в адатах Андийского округа Западного Дагестана: бывшего Тиндальского общества в главе V «О прелюбодеянии»[307], Тиндальского наибства Хваршинского общества в главе VII «О прелюбодеяниях»[308], Технуцальского наибства в главе X «О прелюбодеяниях»[309], Каратинского наибства в главе VIII «О прелюбодеяниях»[310], Ункратль-Чамалальского наибства в главе VIII «Об увозе женщин и прелюбодеяниях»[311], Андийского наибства в главе VIII «О прелюбодеянии»[312], Гумбетовского наибства в главе V «О прелюбодеяниях»[313].

По адатам бывшего Тиндальского общества и Гумбетовского наибства мужу, заставшему у жены любовника, дозволялось убить обоих без последствий для себя[314]. Если же муж убивал одного из них, то он отвечал за деяние как убийца[315].