Повседневность дагестанской женщины. Кавказская война и социокультурные перемены XIX века

Несмотря на то что в начальный период Кавказской войны жестокость по отношению к мирному населению была обычным явлением, это встречало осуждение. В том числе на самом высоком уровне российской власти старались это если не пресечь, то осудить. Представляет интерес резолюция императора Александра I к генералу А. П. Ермолову. Получив ходатайство генерала о награждении генерал-майора Власова и полковника Бековича-Черкасского, которые особо отличились во время боевых операций, император подчеркнул, что они проявили себя при уничтожении населения[127]. Император обратил внимание генерала А. П. Ермолова, что военная храбрость уважается, когда она употребляется против вооруженного неприятеля[128]. Император полагал, что месть обезоруженным женам и детям, истребив более 3000 семейств горцев, омрачает всякую славу победителей и не дает им право на награды[129].

Как видно из текста резолюции императора, жестокость по отношению к мирному населению на первом этапе военных действий не санкционировалась властью. Безусловно, власти понимали, что жестокими мерами невозможно было заставить население края повиноваться. В связи с этим стала меняться политика в отношении кавказских народов. В сфере особого внимания оказались так называемые мирные народы. Например, в 1839 году генерал Граббе издал приказ, который обязывал военные власти различать покорных горцев от непокорных[130]. Генерал объяснял это тем, что многие горские народы, устав от многолетней войны, хотят покоя[131].

Было запрещено употреблять вооруженную силу против безоружных, женщин и детей, а неповиновение сурово наказывалось властью[132].

Но это не означало, что все резолюции, приказы и предписания повсеместно исполнялись. Жестокость по отношению к мирному населению была обычным явлением во время карательных экспедиций.

Так, участник военных событий Полторацкий в своих воспоминаниях отмечал, что во время нападения в 1847 году на чеченский аул Дубы мало кому удалось увидеть восходящее солнце. Застигнутые врасплох полунагие, старые и молодые, женщины, дети утонули в своей крови[133]. Конечно, такая жестокость не могла привести народы к покорности, а наоборот, жестокость поднимала новую волну сопротивления среди кавказских народов.

Отдельной частью нашего исследования является вопрос об участии в военных сражениях женщин русских крепостей и укреплений, расположенных в стратегических точках на территории Дагестана и Чечни. Как показывает анализ источников, в военных гарнизонах женщины – жены, сестры, дочери военных – нередко становились участницами обороны.

Так, например, в 1842 году при защите укрепления Низовое, которое пытался захватить имам Шамиль со своими мюридами, в оборону включились женщины и мирные жители – более ста человек. По сведениям Л. А. Богуславского, за короткое время был сформирован специальный обоз для перевозки раненых, в том числе детей и женщин[134]. По имеющимся сведениям, за дни осады гарнизона Низового были ранены пять женщин[135].

Интересные сведения, связанные с участием женщин Апшеронского гарнизона в обороне Темир-Хан-Шуры, приводил в своей работе Е. И. Козубский, ссылаясь на публикацию В. Каченовского в «Московских ведомостях» за 1892 год. Каченовский, описывая ожесточенную оборону гарнизона Темир-Хан-Шуры в 1843 году от мюридов Шамиля, отмечал участие в этих событиях женщин: «Гарнизон, состоявший из одного батальона Апшеронского полка, нашел себе подкрепление: даже женщины с чанами горячей воды стояли на валу форштадта и обливали ею осаждавшие толпы изуверов»[136].

Надо сказать, что сам Е. Н. Козубский ставил под сомнения эти сведения В. Каченовского, объясняя это тем, что не встречал подтверждения участия женщин в обороне гарнизона в других источниках.

Под пристальным вниманием имама Шамиля находился Южный Дагестан, где он ставил задачу – взятие русской крепости Ахты. В крепости был сосредоточен гарнизон, насчитывавший более 500 человек – солдат и их семей[137]. Для начала имаму было необходимо склонить на сторону имамата Табасаран, в связи с этим Шамиль в 1844 году предпринял попытку покорить его[138], назначив там своих наибов. Видя угрозу для крепости Ахты и боясь распространения влияния мюридов на местное население, правительственные войска взяли под свой контроль население Верхнего Табасарана. В результате ожесточенного сражения, несмотря на сопротивление жителей, царским войскам под командованием Аргутинского удалось покорить селение Дювек, предав огню все дома жителей[139].

В сентябре 1848 года Шамиль предпринял новую попытку овладеть крепостью Ахты. Среди защитников крепости были члены семей военных, в том числе семья полковника Рота – жена и дочь. По имеющимся сведениям, Шамиль пообещал отдать дочь полковника тому, кто водрузит знамя мюридов на стенах крепости[140]. Понимая, что не могут выдержать наступление мюридов, защитники гарнизона взорвали крепость, погибнув под ее обломками[141].