Поздняя греческая проза

На следующий день к дому явились стратеги и вызвали юношей в суд. Те, все еще страдая морской болезнью, на вопросы стратегов ответили, что буря уж очень им досаждала и что поэтому они вынуждены были избавиться от лишнего груза. Когда же стратеги подивились их смятению, один из молодых людей, который, Казалось, был старше других, сказал: — А я, господа тритоны, со страху забился под нижние скамьи корабля и лежал в самом низу.

Судьи, приняв во внимание невменяемое состояние юношей и строго-настрого запретив им пить так много вина, отпустили их. Все они поблагодарили судей, и один из них сказал: — Если мы спасемся от этого страшного шторма и достигнем гавани, то на родине рядом с изображениями морских божеств поставим статуи вам — нашим спасителям, столь счастливо нам явившимся. — Вот почему дом и был прозван триерой.

III, 45-46 [О жемчуге]

45. Вот что пишет Феофраст в своем сочинении "О камнях" относительно моллюсков, которые водятся в Индии (будет кстати вспомнить о них, поскольку мы коснемся употребления жемчуга): "К самым удивительным камням принадлежит так называемый жемчуг; он блестящ по природе, и из него делают драгоценные ожерелья. Образуется он в некоторых раковинах, подобных пин-нам, только поменьше. Величиной он с довольно большой рыбий глаз".

А вот что пишет Андросфен[464] в своем "Плавании вокруг берегов Индии": "И витые раковины, и мелкие двустворчатые, и прочие разнообразны по виду и непохожи на те, что встречаются у нас. Водятся там и багрянки и множество других моллюсков. Но есть среди них один особого рода, местные жители называют его "бербери". Из него получают камень жемчуг, который высоко ценится по всей Азии и продается в Персии и в более удаленных от моря областях на вес золота. Раковина этого моллюска с виду напоминает "гребешок", но ее гладкие, плотные створки лишены бороздок; кроме того, у нее не два ушка, как у "гребешка", а только одно. Камень образуется в мякоти моллюска, как финны в свином мясе. Одни жемчужины — золотистые, так что даже нелегко отличить их, когда они лежат рядом с золотом, другие похожи на серебро, третьи — совсем белые, как рыбий глаз".

Харет из Митилены[465] говорит в седьмой книге "Истории Александра": "В Индийском море, а также в Армении, Персии, Сузиане и Вавилонии охотятся за каким-то моллюском, с крупной продолговатой раковиной, внутри которой много душистого белого мяса. Из этой мякоти извлекают белые косточки, называемые жемчужинами. Они идут для изготовления ожерелий и браслетов для рук и ног; у персов, мидян и прочих азиатов такие украшения ценятся дороже золотых".

46. Исидор из Харакса[466] в своем "Описании Парфии" говорит, что в Персидском море есть остров, возле которого находят очень много жемчуга. Поэтому вокруг острова сделали мостки из тростника, и люди ныряют с них на глубину двадцати оргий за двустворчатыми раковинами. Говорят, что в пору гроз, когда непрерывно гремит гром и идут проливные дожди, чаще всего начинается у пинны беременность, больше всего рождается жемчужин, и к тому же самых крупных. Зимою пинны обычно забиваются в норы на большой глубине; летом по ночам они раскрываются и плавают свободно, а днем закрываются. Моллюски, которые прирастают к скалам и утесам, пускают корни и, оставаясь на одном месте, рождают жемчуг... Та пинна, что лежит глубоко в воде, производит самый блестящий, крупный и чистый жемчуг, а та, что находится близ поверхности и испытывает воздействие солнечных лучей, рождает жемчужины поменьше и цветом похуже.

Ловцы жемчуга подвергаются опасности, когда просовывают руку прямо в открытую раковину, так как она тотчас же захлопывается и часто отрезает им пальцы. Некоторые даже сразу умирают. А те охотники, которым удается подсунуть руку сбоку, легко отделяют раковину от скалы.

III, 51-52 [Спор Ульпиана [467] с Кинульком]

51. Тут подали царицу всех блюд — свиную матку, мать сыновей Гиппократа, которых, я знаю, не раз высмеивали в комедиях за их свинство.

Взглянув на нее, Ульпиан сказал:

— Ну, друзья, у кого встречаем мы слово "матка"? Мы уже вдоволь поели, пора нам и побеседовать. А киникам, которые нажрались до отвала, я посоветую молчать. Пусть, если хотят, грызут челюсти и головы и всякие кости: ведь никто не запретит им лакомиться, словно собакам, всеми этими отбросами. Право, они и на самом деле собаки, и прозвищем своим гордятся[468].

Закон велит бросать объедки псам,-