Поздняя греческая проза

А вот загадка Панарка, о которой говорит Клеарх в книге "О загадках": "Мужчина, да не мужчина, бросил камнем, да не камнем, в птицу, да не птицу, которая сидела на дереве, да не на дереве". В этой загадке первое — евнух, второе — пемза, третье — летучая мышь, а четвертое — лоза. Платон упоминает об этой загадке в пятой книге "Законов", когда говорит: "Философы, занимающиеся маловажными предметами, похожи на людей, не знающих, какое выбрать угощение, или напоминают детскую загадку про евнуха и летучую мышь: в ней спрашивается, чем он в нее бросил и откуда согнал".

XIII, 35 [Любовь Зариадра и Одатиды]

Не следует удивляться и тому, что рассказывают, будто кто-то полюбил понаслышке: ведь Харет из Митилены говорит в девятой книге "Истории Александра", что люди влюблялись, раз увидев во сне того, кого прежде никогда не видали. Вот что он пишет: "У Гистаспа был младший брат Зариадр. Оба брата были очень хороши собою, и тамошние жители говорили даже, что они — дети Афродиты и Адониса. Гистасп владел Мидией и странами, расположенными южнее, а Зариадр — землями, простиравшимися от Каспийских ворот к северу до Танаиса. По ту сторону Танаиса жили Мараты; у царя их Омарта была дочь по имени Одатида, о которой в исторических сочинениях пишут, будто она влюбилась в Зариадра, увидев его во сне. То же случилось и с ним, и им овладело то же чувство к ней. Так и стремились они друг к другу, увлеченные сновидением. Одатида была прекраснейшей из женщин Азии, да и Зариадр был красив. Зариадр отправил к Омарту послов и настойчиво добивался брака с девушкой, но Омарт не соглашался: у него не было мужского потомства, и, он хотел выдать дочь за кого-нибудь из своих Земляков.

Спустя немного времени Омарт, созвав могущественных вельмож своего царства, друзей и родственников, устроил брачный пир, не открыв заранее, кому собирается отдать дочь. Когда пир был в разгаре, Омарт призвал ее в пиршественный покой и сказал громко, чтобы слышали все сотрапезники: — Сегодня, дочь моя Одатида, мы справляем твою свадьбу. Оглянись и осмотри всех, возьми золотую чашу, наполни ее и дай тому, за кого хочешь выйти замуж: ему ты и станешь женою. — Она же, оглядев всех, ушла с плачем, так как страстно желала увидеть Зариадра, и тотчас послала к нему с известием, что скоро ее выдадут замуж.

Тогда Зариадр пришел с войском на Танаис и ночью, тайком от всего лагеря, с одним только возницей переправился через реку. Поспешая на колеснице, он проехал большое расстояние — около восьмисот стадиев — и вблизи места, где происходила свадьба, покинул своего спутника с колесницей, а сам, надев скифское платье, пошел дальше. Войдя в дом и увидев Одатиду, в слезах стоявшую возле столика с кубками и смешивающую вино в чаше, он встал подле нее и сказал: — Одатида, вот я пришел к тебе, как ты велела: я Зариадр. — Увидев красивого чужестранца, похожего на того, кого она видела во сне, Одатида с радостью подала ему чашу. А он тайно отвел Одатиду к колеснице, и они бежали вместе. Рабы и служанки, знавшие об их любви, сохраняли молчание, и когда отец приказал позвать дочь, ответили, что не знают, куда она отправилась. Варвары, населяющие Азию, до сих пор помнят об этой любви и завидуют ей. И в храмах, и в царских дворцах есть картины, на которых изображены сцены из этого сказания, и многие знатные люди дают своим дочерям имя Одатида".

XIII, 47 [Остроумие гетеры Гнафены]

Много ответов Гнафены записал Линкей. Одна старуха содержала парасита, и тот был очень здоров и крепок. Гнафена сказала ему: — Тельце у тебя прямо цветет, юноша! — А как бы, по-твоему, я выглядел, если бы не спал с женщиной? — Ты умер бы с голоду! — отвечала она.

Однажды пришел Павсаний, по прозвищу Колодец, и случайно налетел на ведро. — Колодец упал в ведро! — сказала Гнафена.

В другой раз кто-то подал в чаше очень мало вина, но при Этом сказал, что оно шестнадцатилетнее. Гнафена возразила: — Оно что-то слишком мало для своего возраста!

Когда во время пирушки двое юношей подрались из-за нее, Гнафена сказала тому, кто оказался слабее: — Ничего, малыш! Ведь вы состязались не за почетную награду, а за денежную!

Другому юноше, который дал ее дочери мину и потом часто ходил к ней, но ничего больше не приносил, она сказала: — Ты думаешь, малыш, что раз ты заплатил мину, то можешь постоянно ходить сюда, словно к Гипподаму, который обучает детей гимнастике?

XIII, 55 [Аристипп, Диоген и гетера Лаида]

Аристипп[494] ежегодно проводил дни празднеств Посейдона с Лаидой на Эгине. Когда слуга порицал его, говоря, что "ты, мол, даешь ей столько денег, а она даром спит с Диогеном-киником", он отвечал: — Я много дарю Лаиде для того, чтобы самому пользоваться ею, а не для того, чтобы не пользовались другие.