Пожар Латинского проспекта

Финальные аккорды всегда приятны. За пару часов управившись с бордюром, принялся колдовать с флакончиком чёрной краски, что позаимствовал у Семёна из набора «художки» (который, впрочем, сам в «Лавке художника» ему и покупал). Надо было поработать с серой плиткой — чуточку, на мой взгляд, недоставало ей контраста. Выливая несколько капель на губку, я втирал их в бетонную структуру выбранных, в хаотичном порядке, плиток, тут же размывая водой с помощью другой губки.

Главное — чтоб Вадим Мнительный за этим занятием не застал: он уже Славой учен!

Задай упрямой плитке той контраста!

Как можешь — очерни,

И, в хаосе, размой!

…А знаешь — вспоминать ты будешь часто

Все зимние те дни,

Что были здесь с тобой…

Наконец, окончил. Навёл марафет вокруг. Отошёл к окну. Глянул в окончательном варианте.

А камин-то получился очень симпатичный и необычный. Честно сознаюсь: я бы такой задумать не смог. Хозяйка лучше его видела! Признаю и признаюсь!

Главное — здорово получилось! А шелуху личных амбиций — в огонь!

Кстати!..

— И, как я уже Вадиму вот говорил, никогда теперь не выбрасывайте картофельные очистки — сжигайте их в камине! Дело в том, что их сжигание прочищает дымоход от сажи.

Хозяйка внимала моим наставлениям с открытым взором чуть раскосых, добрых глаз. Вадим косился, как всегда, недоверчиво.

— Да, и вот ещё что — с трубой… Так как где-то и моя есть вина — что я до вас так и не доехал… Давайте, по весне, когда у меня время выдастся, приеду я — трубу подреставрирую.

Трубу-то, по осени дождливой, ученик мой — «строитель чёрный» — так уделал! Все кирпичи в растворе заляпал. До того самого места, как его на настоящих, на стороне Вадимом найденных спецов сменили. Зато теперь, по «убитым» кирпичам отчётливо видно было: «Вот до этого места Серёга выкладывал».

— А возможно это? — Хозяйка обернулась в надежде, глаза Вадима загорелись огнём. — Отделочники вот эти говорят, что уже всё — испорчен кирпич.

«Делов»-то куча! Лак в цвет подобрать да им пройти.

— Можно! — авторитетно заверил я. — Можно — я знаю, как…

— Ну, мы тогда будем вас ждать! — кивнула хозяйка.

— Но только по весне — для верности ещё раз упредил я, — когда тепло уже будет: сейчас, по минусовой температуре — не получится.

А когда Вадим довёз меня до остановки, хозяйка, обернувшись с переднего сиденья, радостно протянула и крепко пожала на прощание руку:

— Спасибо вам огромное! Будем вас ждать — с трубой.

Значит, действительно — славный у нас камин получился!

И разве теперь хоть сколько-то важно, сколько дней на него было потрачено?

* * *

В предэкзаменационный понедельник, в обеденном перерыве я «отскочил» в кадровое агентство по трудоустройству, что находилось через дом: грех было бы не зайти.

— А какая именно работа вас интересует?

— Временная, сменная, а лучше всего — ночная.

Мне же сейчас придётся по крулинговым компаниям, в море-то определяясь, днями бегать!

Таких вакансий, без интереса сообщили мне, пока нет. И, понял я, в этом агентстве вряд ли с моим запросом помогут.

Поищем ещё…

А, выходя из серого коридора на слепивший солнечным снегом день, я нос к носу столкнулся с Равилем: он тоже шёл сюда.

Одновременно шарахнувшись в стороны, каждый сделал вид, что не заметил другого.

* * *

Во вторник мы сдавали экзамен строгому капитану и тому самому штурману, что читал нам первую лекцию. Одного свободного слушателя отправили домой — до следующего раза.

Додумался же — полуночный перегар ещё и «свежаком» усилить!

Для берега-то нормально было. Как говорил на Ушакова Гриша, трусясь одним субботним утром перед аудиенцией с шефом: «Запах перегара перебьёт только запах свежака!» Но вот для моря…

— А что ещё происходит в восемь часов утра? — удовлетворённый, в общем, моим ответом про буксируемое судно и спасательный жилет («…Делается из пробки, имеет светоотражательные полосы, выдерживает падение на воду с высоты тридцати пяти метров!»), пытал заслуженный капитан.

— Так — в восемь!.. Смена вахт на мостике и в машинном отделении…

— А ещё?

— Начало судовых работ. — Я уже знал, что это всё не то!

— Ну, а что ещё? — уже нетерпеливо сдерживал досадливый выдох экзаменатор.

И тут проблески памяти лучом судового прожектора резанули по давно забытому…

— Так, подъём флага происходит в восемь утра.

— Правильно!

— В восемь часов утра на судах торгового флота происходит подъём флага, — торопился браво доложить я, — а на рыбаках…

— Да забудьте вы про рыбаки! — раздражённо махнул рукой капитан. — Сдались они нам!

«Нам»! И вправду — чего в преддверии оценки итоговой морскому капитану перечить?

Я готовно кивнул.

Предатель — ты двадцать два года на «рыбаках» ходил!..

За вычетом, теперь, трёх с лишним ушаковских лет, правда.

* * *

«Забудьте вы!..» Да как же забыть — как стоял я с четвёртым штурманом стояночную вахту в порту. Суточную. И молодой «штурманец», уже под утро решив ненадолго глаза сомкнуть, все уши мне прожужжал: «Только флаг поднимешь — когда рассветёт!.. Понял? С восходом солнца!»