Познавая боль. История ощущений, эмоций и опыта

Есть целый жанр спортивных рассказов такого рода, и он далеко не нов. В 1809 году Роберт Баркли Аллардайс из Ури (капитан Баркли; 1779–1854) вознамерился пройти 1000 миль за 1000 часов со скоростью миля в час, что потребовало 42 дня. Все это время он почти не спал и не отдыхал. На кону стояла значительная сумма денег, а также почет и слава. Этот подвиг был совершен на подготовленной трассе в Ньюмаркете и принес скороходу немалую известность. В 1813 году Уолтер Том опубликовал книгу по истории педестрианизма, в которой довольно подробно описал этот 1000-мильный поход капитана Баркли. Слово «боль» возникает на двенадцатую ночь, когда он «пожаловался на боли в области шеи и плеч», и в дальнейшем встречается часто. Тринадцатый день — «боль в ногах, особенно в задних сухожилиях»; четырнадцатый день — «боль в ногах»; пятнадцатый день — то же самое, но позже она «стала сильнее», затем примерно через 150 метров ходьбы прекратилась; шестнадцатый день — боль в ногах усилилась и т. д. В течение дня боль становилась то сильнее, то слабее, временами затрудняя ходьбу. На некоторое время ситуация улучшалась, а затем боль возвращалась. К двадцатому дню она «усилилась», и Баркли стал «несколько скован в движениях». На следующий день ему стало «значительно хуже, боль стала интенсивнее, он шел тяжело, был не в духе». К болям в мышцах ног добавились боли в стопах. На двадцать второй день вызвали врача, но теплая ванна и массаж с использованием «маленького пузырька» жидкости ситуацию не улучшили. Боль то надвигалась, то отступала, и некоторые мили давались с большим трудом и мучительной болью, а другие — вообще безболезненно. На двадцать третий день к имеющимся проблемам прибавились зубная боль и лихорадка, он «очень плохо себя чувствовал и был раздражителен; сильно жаловался на ноги и ступни, двигался с трудом».

В первые часы двадцать четвертого дня Баркли стало еще хуже: ему было трудно идти, у него болели зубы и он страдал «от недосыпа». Зубная боль постепенно утихла, но назначенная теплая ванна «настолько размягчила ноги, что они теперь уже не выдерживали веса его тела». От ванн отказались и стали прикладывать к больным местам горячую фланель, «отчего боль в ногах и бедрах переходила с одной части на другую». К началу двадцать шестого дня он был «очень плох, тело словно окаменело, ходить было трудно, он часто жаловался на сильную боль», а к трем часам ночи ему стало «еще хуже». Свет дня принес облегчение, но ночью безысходность и отчаяние вновь одолели его. К двадцать девятому дню он испытывал «сильную боль, движения были скованные, ходил с большим трудом», а в начале тридцатого дня «был настолько напряжен, что едва мог подняться, а когда встал, то с трудом держался на ногах». С этого момента он уже не мог встать без посторонней помощи. К тридцать второму дню во время отдыха «задние сухожилия ног сжались» «и в моменты их расслабления боль была чрезмерной». Но был и важнейший смягчающий фактор: на протяжении всего повествования Том обращал внимание на «бодрость духа» и «аппетит» Баркли, но здесь впервые отметил его «непоколебимое» мужество.

Тем не менее под тяжестью промокшего от дождя плаща он слабел, и в начале тридцать четвертого дня «боль в ногах» стала «непреодолимой». Он «не мог пошевелиться без крика». В три часа ночи он «едва мог двигаться». То же самое повторилось и на следующий день, когда он не смог самостоятельно подняться: «Всякий, взглянув на него в тот момент, решил бы, что продолжать он не сможет, так он был слаб, такую боль он испытывал, но был полон решимости завершить свой путь во что бы то ни стало». На следующий день ему стало еще хуже, «так плохо, что он уже не мог следить за своим графиком, и… шел так медленно, что у него почти не оставалось времени на отдых». Ранним утром тридцать девятого дня «отсутствие отдыха стало сказываться на нем ужасно; он был очень скован, не мог стоять». Так продолжалось до самого конца, за исключением последнего дня, когда он пребывал «в лучшем расположении духа, чем обычно». В начале дня «он выглядел гораздо лучше и шел с меньшим трудом». Он завершил свой героический путь, и «толпа приветствовала его троекратным ура»[373].

Достижение Баркли по-прежнему поражает воображение, хотя многим может показаться вполне реализуемым благодаря нынешней популярности бега на длинные дистанции. Однако большинство современных читателей не задумается о мужестве и не проведет параллелей между спортивной стойкостью и храбростью в бою. Утрачено и контекстуальное представление о чести, которая была одним из важнейших факторов в вопросе стремления к спортивным достижениям и выносливости. Почти все время, потребовавшееся для прохождения этих 1000 миль, Баркли жаловался на боль и страдания, но продолжал идти. Боль того стоила, и речь отнюдь не только о деньгах.