Познавая боль. История ощущений, эмоций и опыта

Я стремлюсь разорвать эту преемственность не из желания преуменьшить значение или влияние труда предшественников. Я хочу понять, как знание осмысляли и переосмысляли в стремлении создать жизненный опыт и найти ему выражение. Было бы ошибкой думать, что тонкое медицинское знание не проникало в упрощенном виде в повседневность обычных людей, которые обращались к врачевателям со своими недугами. Тогда, как и во все времена, пациенты пытались понять, что именно с ними не так, и исходя из этого выбирали врача. Тогда, как и во все времена, люди усваивали и передавали друг другу представления о том, как функционирует тело и в чем может быть причина «поломок» в нем. Консультация с врачом становилась поиском компромисса между субъективным опытом и экспертным знанием, которые были расположены на разных ступенях иерархии и существовали в широком контексте разных убеждений, а также сенсорных и нравственных оценок происходящего. В основе компромисса лежали диагноз, лечение и опыт. Зуд, тянущие или свербящие ощущения в терминологии Авиценны объяснялись гуморальным дисбалансом, который порождает боль, и внешними натуральными причинами — питанием, климатом, травмами. Выбиралась одна из немногочисленных вероятных причин — и один из немногих способов лечения. Отношение к опыту переживания боли невозможно отделить от подобного знания, каким бы неточным или обобщенным это знание ни было.

Ибн Сина был не только последователем Галена и других медицинских традиций, но и новатором. Его знания основывались на теоретической науке и «клиническом» опыте, которые воспринимают проявления болезни через призму диагностической эпистемологии и одновременно формируют ее. Область гуморальной медицины и понятия Waja‘, которое означает боль, страдание и несчетное количество заболеваний, разительно отличается от областей медицины, которые опираются на иные представления о человеческой физиологии, иные категории боли и заболеваний и иные культурные рамки для выражения и определения телесного и психологического опыта при плохом самочувствии. Латинские переводчики Ибн Сины, а также европейские адепты и противники арабской медицины Средних веков купировали и сокращали его текст, чтобы органично вписать это знание в ситуативный контекст (или, по мнению некоторых критиков, наоборот, полностью нарушить его логику). Подобная адаптация, которая выдает себя за преемственность, но на деле оказывается скрытой модификацией текста, не позволяет точно датировать изменения в медицинской эпистемологии или диагностике и, что еще важнее, в отношении людей к боли.

От боли арабской к боли ренессансной

Проследить эти изменения можно, например, через историю терапевтических средств борьбы с болью, страданиями и не-здоровьем. Поэтому я вновь обращаюсь к средству восстановления гуморального баланса, который считался основным со времен Галена и вплоть до XVIII века, — кровопусканию. Гален полагал, что при развитии заболевания гуморы отклоняются от привычного течения и направляются к проблемной области, вызывая тем самым воспаление. Таким образом, вмешательство на ранней стадии предполагало отвод гуморов в противоположную сторону — излишек крови при помощи кровопускания перенаправлялся в другую часть тела («отвлечение»). В то же время, если гуморы уже успели скопиться в определенном месте, их следовало оттуда убрать («вывод»). Постепенно можно наблюдать незначительные изменения в интерпретации подобных сценариев, равно как и более значимые перемены, связанные с новым пониманием текстов. Как, где, когда и зачем пускать кровь — все эти вопросы кое-что говорят об опыте переживания боли, ибо каждый метод предполагает определенную логику лечения. Я сосредоточусь на самом спорном заболевании — плеврите, то есть буквально боли в боку, и его лечении в начале XVI века. Эта болезнь объединяет Ибн Сину, европейских последователей арабской медицины, ее противников, опиравшихся на учение Галена, и новую медицинскую методологию, которая, в свою очередь, провозгласила полный отказ от кровопускания.