«Правь, Британия, морями»? Политические дискуссии в Англии по вопросам внешней и колониальной политики в XVIII веке

Правительству удалось сохранить незначительное большинство в парламенте после выборов 1741 г., но в нем самом произошел раскол. Спек писал: «Ньюкастл и Хардвик, бывшие ближайшие друзья премьера, были разочарованы ходом войны. Уилмингтон и Дорсет думали, как сохранить свои должности после падения лидера. Даже на тех, кому места в парламенте достались благодаря Уолполу, нельзя было положиться» <89>. В начале 1742 г. посол Щербатов сообщал в Россию: «Весь народ здешний великую злобу показывает на шевалие Роберта Вальполя за его слабые поступки во всех делах, которые единственно для содержания его самого в кредите, а не дня пользы государства. И чают патриоты, что в нижнем парламенте партия их преодолеет партизанов вальполевых. Ежели бы то случилось, то всеконечно надлежит ожидать в английских распорядках немалых перемен, которые более клониться будут к явному разрыву с Францией для разорения морских ея и гишпанских сил, истинном старании к содержанию старой системы помощи королеве венгерской (Марии-Терезии – А. С.)» <90>. Мнение посла подтвердилось. В феврале 1742 г. Уолпол принял пэрство, став графом Орфордом, и покинул правительство. Сам он писал, что уйти в отставку его заставили другие министры: «Паника среди тех, кого я называл своими друзьями, была столь велика, что все они заявили, что моя отставка совершенно необходима как единственное средство для продолжения государственных дел, и что этот шаг будет достойным и безопасным» <91>.

После отставки Уолпола король оказался перед необходимостью дополнить «старый корпус вигов» новыми людьми из числа лидеров вигской парламентской оппозиции, которая состояла из двух основных групп. Часть оппозиционных вигов ориентировалась на герцога Аргайла и принца Уэльского. Другая часть была связана с Полтни и его главным союзником Картеретом. Выбор Георга II в пользу второй группы был предопределен тем, что сотрудничество с первой группой было для него неприемлемым: Фридрих, принц Уэльский, находился в открытой вражде с отцом. В апреле 1742 г. посланник С. Нарышкин сообщал в Петербург: «Хотя министерство и переменено, только благорассудные думают, что максиму старинную трудно искоренить, к тому же отставка дюка д’Аргейля немного доброго доказывает. Мне сказывали, что господин Полтни, один из первых опровергателей старого министерства, недавно имел с королем слова крепкие» <92>. Тем не менее, сам Полтни в правительство не вошел, удовлетворившись титулом графа Бата, что сын Р. Уолпола Горас в своих мемуарах объяснял интригами герцога Ньюкастла: «Кто не знает мистера Полтни, великого соперника сэра Роберта Уолпола, который так долго противостоял его власти и наконец опрокинул ее, но и сам оказался опрокинутым вместе с нею? Кто не знает, что его амбиции, предательство, неверность своему слову, неуверенность и стремление судить обо всем, – были использованы в своих интересах другим человеком, обладавшим этими достоинствами и недостатками в большей степени – кто не знает герцога Ньюкастла?» <93>.

Картерет, однако, занял пост государственного секретаря по северному департаменту и играл главную роль во внешней и военной политике вплоть до своей отставки в самом конце 1744 г. Сразу после прихода Картерета к власти Нарышкин сообщал в Петербург о своей беседе с ним, во время которой государственный секретарь говорил о «своей склонности почитать такую великую империю, как Россия» и о «предпочтении Норда перед всеми другими землями» <94>. Предположение Нарышкина, что новое правительство будет придерживаться прежних «политических максимов», не подтвердилось. Картерет, последователь Стэнхопа, был принципиальным противником «невмешательства» и сторонником активной политики в Европе, особенно в Германии. Эта политика не могла не найти поддержки у Георга II, заботившегося об интересах Ганновера. На протяжении двух с половиной лет, пока Картерет находился у власти, между ним и королем существовало полное взаимопонимание. Георг консультировался у Картерета и после того, как был вынужден отправить его в отставку.

Что политика Картерета дала Великобритании? Возможно, что в мирные годы она могла бы привести к повышению международного престижа страны, но в условиях начавшейся войны вела к «увязыванию» в конфликтах на континенте, которые подчас и не затрагивали прямо ее интересов. Лэнгфорд подчеркивал, что в оценке деятельности Картерета существовали две противоположные тенденции, которые прослеживаются и у современников, и в последующей историографии. Иногда «он изображается как «растратчик» человеческих и финансовых ресурсов страны на авантюры на континенте. Альтернативная тенденция состоит в том, что его рассматривают как интеллект исключительной силы, государственного деятеля европейского масштаба, чья политика потерпела блестящее поражение из-за противодействия ничтожных людей» <95>. Отмеченные различия в оценке политики Картерета определяются широким диапазоном представлений о том, насколько активным может быть участие Англии в делах на континенте.