«Правь, Британия, морями»? Политические дискуссии в Англии по вопросам внешней и колониальной политики в XVIII веке

Если по поводу приверженности Питта стратегии «голубой воды» можно спорить, то несомненно, что он разделял мнение, что Франция может и должна быть на этот раз разгромлена окончательно. Эта точка зрения находила широкую поддержку. Ее высказал, в частности, публицист М. Постлетвэйт, указывавший, что во всех предыдущих войнах Англия не получила тех преимуществ, на которые она могла рассчитывать, исходя из своих людских и финансовых затрат. Он призывал уничтожить потенциал Франции, «чтобы никогда более она не смогла разжечь пламя войны против нас» <126>. По мнению этого автора, возможность для столь решительной победы существовала благодаря ведению активных военных действий на морях, что подорвет экономику и торговлю Франции и разрушит ее флот. Недостаток старой дипломатической системы, основанной на договорах о субсидиях, Постлетвэйт видел в том, что субсидии не гарантируют верных союзников. «Естественное союзничество» строится не на субсидировании, а на общих интересах. Мнение Постлетвэйта о необходимости полного разгрома Франции разделял и другой автор, писавший, что английские правительства были «тупо равнодушны к интересам своей страны и Европы или, подобно Карлу II, движимы амбициями», они действовали «позорно и не мудро», сохранив за Францией ее мощь <127>.

О том, что Питт также хотел разгромить Францию «навсегда», свидетельствует Г. Уолпол, который, однако, не хотел умалить и заслуг Питта: «Питт пробудил нас от позорной летаргии. Он утверждал, что наши возможности громадны. Он находил их в бесстрашии наших моряков и солдат – но он пошел дальше, и возможно, зашел слишком далеко. Он растрачивал наши ресурсы, также мало заботясь о них, как и о жизнях подданных, так, как будто нам не придется воевать когда-нибудь еще, словно, что совершенно невозможно, его администрации решать, кому из двоих, Англии или Франции, дано выжить. Он швырял сокровищами страны без счета и без извинений» <128>. Уолпол вообще был склонен осторожно оценивать значение успехов, достигнутых в 1759 г. Он писал Дж. Монтэпо: «Газеты называют этот год славным и запоминающимся навек. Я бы назвал его теплым и победным Мы не больше завоевали, чем было прекрасной погоды. Можно подумать, мы захватили в Вест– и Ост-Индиях свет солнца. Адью, я не знаю другой новости, кроме завоеваний в Америке» <129>. О Питте довольно критично писали и некоторые историки. Джонс замечал, что он относился к «самой негодной категории политиков, эксплуатировавших слово «патриотизм» в интересах борьбы против министров» <130>. Меддлтон подчеркивал, что у Питта отсутствовала целостная стратегия, а посылка эскадр в Вест-Индию была для него не более, чем дополнением к береговым операциям против Франции <131>. Один из новейших биографов Питта, М. Петерс, высказала мнение, что его подход к решению колониальных вопросов был традиционен и мало чем отличался от подхода других министров <132>.

Спек высказал интересное суждение. Он утверждал, что главное, в чем нуждался Питт, была поддержка проторийски настроенных землевладельцев, хотя бы уже потому, что именно они составляли в основном офицерский корпус. Питт демонстрировал свою приверженность политике «голубой воды», традиционно дорогой сердцам сельских джентльменов, располагавшихся на задних скамьях в парламенте, не любивших постоянных армий и жалевших денег, расходовавшихся па их содержание, но готовых платить на флот <133>. Лэнгфорд вовсе считал, что рейды на французское побережье, совершенно неэффективные по своим результатам, для того и проводились, чтобы продемонстрировать приверженность Питта стратегии «голубой воды» <134>. В то же время для Пит-та было очевидно, что без предоставления субсидий Пруссии, без участия в континентальной войне не обойтись, он осознавал, что политика Ньюкастла имела здравый смысл.

Если в 1757 г. Питт активно сотрудничал с Лейстерским Домом, то в последующие годы его отношения с принцем Георгом и Бьютом приобрели менее дружественный характер. После воцарения Георга III в октябре 1760 г. они стали просто напряженными. Бьют и сам король хотели скорее заключить мир, но Питт полагал, что война должна быть продолжена. В 1761 г. он исходил из того, что неизбежна война с Испанией, и заключать мир с Францией на условиях компромисса не имеет смысла. В августе 1761 г. Франция и Испания подписали «фамильный пакт» Бурбонов. Питт предложил действовать наступательно и атаковать испанские колониальные владения. Эту позицию разделяли и некоторые публицисты. Один из них, признавая трудности морской войны, считал, что масштаб возможных побед оправдывает риск, и призывал «к захвату целых королевств, по сравнению с чем завоевание Канады покажется незначительным делом». Уверенность в победе объяснялась тем, что Великобритания уже «свернула упрямую шею гордого галла» <135>. Кабинет министров, однако, не согласился с предложениями Питта, и он ушел в отставку. Война с Испанией началась, и англичане захватили Манилу на Филиппинах и Гавану на Кубе. Эти территории были возвращены Испании по условиям Парижского мира 1763 г.