«Права человека и империи»: В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг. (с иллюстрациями)

Вы меня очень огорчили той частью Вашего письма, которая написана не на машинке (и в которой я кое-что не разобрал). Думаю, что Ваше впечатление о перемене в Вас неверно. Мне с разных сторон и пишут, и говорят о Вас, что Вы совершенно не изменились. И поверьте, что оценка, всеми Вам даваемая, нисколько не преувеличена. Не только Ваши друзья, как я, но и посторонние люди, и даже политические противники (как часто я от них это слышал!) считали и считают Вас одним из самых замечательных и блестящих русских людей нашего времени. Тут и двух мнений нет и быть не может.

Если контора Штейхера Вас заверила, что рукопись будет доставлена издательству через восемь дней, то все в порядке, хотя, по-моему, отправить заказным по воздушной почте было бы вернее. Вы, верно, все же окончательно остановитесь на том, чтобы включить в книгу и 14-ую главу. А почему она не подошла бы и «Новому Журналу»? Но если Вам не хочется снова эту главу переделывать, то необходимости в этом нет.

От Вредена и от Карповича по-прежнему писем не имею. Зато сегодня получил удивившее меня письмо от Николаевского. Цитирую дословно: «Вашу (т. е. мою. М.А.) кандидатуру выставляют в Совет Координационного Центра, который создан в Мюнхене. Меня просят снестись с Вами и уговорить Вас. Боюсь, что Вы не поддадитесь на уговоры». Борис Иванович не сообщает ни кто «выставляет», ни кто его просит снестись со мной. Просит ответить в Мюнхен ему Аугустен-штрассе, 46. Я ему уже ответил, что никак принять это предложение не могу. Ответил я без мотивировки. Удивило же меня это потому, что уж в Лиге мое отрицательное отношение к этому делу известно. Получили ли уже и Вы такое приглашение или общие наши друзья? Вероятно, 25-го у Вас будет Александр Андреевич? Пожалуйста, скажите ему об этом. На беду у меня из потрепанной адресной книжки выпала буква Т. И хотя я почти уверен, что адрес А[лександра] А[ндрееви]ча 14 рю Периньон (ведь так?), все же не хочу ему писать без уверенности в адресе. Кроме него, Альперина и Тер-Погосяна я не хотел бы никому об этом в Париже говорить, а то еще попало бы вдруг в газету, что было бы весьма неприятно.

Не знаю, приедут ли скоро в Европу и другие участники Координационного Центра и, в частности, Александр Федорович. По совести, я не думаю, что Вы правильно объясняете его мрачное настроение. Ведь оно такое же и у Вас, и у меня, и у столь многих других. Ждать нам больше нечего, - хочу сказать: ждать хорошего.

Николаевский не сообщает мне, остановится ли он в Париже на пути в Мюнхен или на обратном пути. Думаю, что он Вас повидает, хотя бы пробыл в Париже лишь от аэроплана до аэроплана. Может быть, К. Центр и не пишет Вам в надежде, что Борису Ивановичу удастся Вас переубедить. Не слышал больше, кто «по персональному признаку» еще намечается в этот Центр. От Екатерины Дмитриевны давно писем не имею. Здорова ли она?

Брошюру Архива я получил и от Вас (спасибо), и от них. Они, действительно, уже собрали много материалов и, по-видимому, ценных. Честь и слава. Думаю, что главная заслуга тут принадлежит именно Николаевскому. У них был большой русско-американский обед по случаю создания этого учреждения, несомненно нужного и полезного. Но о том, кто назначен, наконец, европейским представителем Архива, Николаевский мне не пишет. Прежде предполагалось, что это будет Мельгунов, но я слышал, что они с ним не сошлись в условиях оплаты его труда.

Мы оба шлем Вам и Марье Алексеевне самый сердечный привет, поздравления к Рождеству и лучшие новогодние пожелания.

Ваш М. Алданов

Машинопись. Подлинник. HIA. 2-19.

В.А. Маклаков - М.А. Алданову, 22 декабря 1952

Париж, 22 Декабря [1952[1307]]

Дорогой Марк Александрович,

Сегодня получил Ваше письмо и спешу Вас уведомить, что адрес Титова - прежний, 14 рю Периниан (Perignon).

От Кусковой на днях было письмо. Прислала все статьи, кот. в последнее время обменивались Прокопович и Николаевский[1308], да и свою статью «Ирония истории». Очень недовольна Мельгуновым. Выписываю дословно:

«Мельгунов пишет дерзкие письма и никчемные письма, он - извините - просто глуп. Пишет также, что он "психологически одинок" и что все это сооружение Мюнхена может оборваться».

Не знаю, чем он ее так рассердил. Но зазывание Вас в бюро, как раньше (теперь об этом ни слова), мне показывает, что у них чего-то не хватает.

Про А.Ф.К. ничего не знаю, кроме того, что вчера написал про него Аджемов; пишет «видел здесь Николаевского, по-моему, у него, как и у его друзей, довольно кислое настроение. Керенский абсолютно вне дел». Но, конечно, Аджемов может не знать.

Кстати, Кускова пишет, что не совсем здорова: «Отказывается работать сердце и ноги пухнут, но я держусь пока, работы много, нельзя даже отлежаться».