«Права человека и империи»: В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг. (с иллюстрациями)

Я, во-первых, их предупредил, что в Чеховском издательстве происходят перемены, что Вы очень давно с Вреденом не сносились, что он, по-видимому, получает какое-то новое назначение и что до выяснения этого нельзя сказать, можете ли Вы им в чем-нибудь помочь. Но кроме этого они интересовались Вашим мнением о книге.

Я на это сказал, что Вы, несогласно с моим личным мнением, которое я им раньше лично высказывал, находите, что книга может быть интересна, до добычи самого груза, и что его получение, если оно произойдет, может составить предмет другой книги. С этим они согласились, сказав, что когда золото будет получено, тогда теперешняя книга будет лично им не нужна. Книга имела главною целью возбудить интерес к этому предприятию среди тех, кто ему может помочь.

На мое замечание, кот. я приписывал Вам, что главным содержанием первой книги должно быть изложение того, как и почему эта мысль зародилась, что Вас привело к заключению, что крушение произошло именно там, и дало Вам материал для розысков, они мне сказали, что он сам так думал, что над изложением этого он работал пять лет и что проект такой книги готов. Если об этом не говорилось в записке, кот. видели Вы, то потому, что это была только газетная статья, говорившая о том, что для большой публики могло быть интересно. Книга, конечно, будет иной.

Они интересуются больше всего тем, что им нужно делать теперь, чтобы этот вопрос поставить перед издательством. Я сказал, что, насколько я знаю, для подписания контракта будет необходимо доставить издательству конспект всей книги (возможно более полный) ― и несколько глав в окончательном изложении. Это они понимают. Но вопрос ставят так: пока контракт не подписан ― обе стороны свободны; но автору хотелось бы знать, что он трудится не зря, что принципиально одобрение он получил, т. е. одобрение только содержания книги; что по крайней мере он не рискует тем, что ему ответят, что такая книга для издательства не интересна, чтобы он теперь же попал в число кандидатов и в качестве такового имел бы шансы. Не знаю, ясно ли я выражаюсь, но я его понимаю. Но я совершенно не знаю, как надо добиться этого; ясно, что это еще не контракт, не взаимное обязательство, но хотя бы занесение в очередь. Нельзя же для этого требовать ― присылки всей книги; этого ведь не требуют и для контракта.

Ведь когда я работал над своей книгой, еще до подписания контракта, я все-таки имел через Вас принципиальное одобрение этого замысла. Но, кроме беседы с Вами, я с самим издательством в этот период не имел еще контакта. А что нужно сейчас же для этого сделать ему? Кому написать и куда? И, в частности, они спрашивают, не полезно ли при таком обращении к издательству приложить какие-либо газетные отзывы. В частности, были статьи, кот. я не заметил в Русской Мысли.

Я думаю, Вы поймете меня и посоветуете, что им ответить. Они оба, мать и сын, да и отец[1616], ― люди вполне порядочные.

С тех пор, как мы с Вами увидались, моя главная задача ― это зона. Ведь если она не пройдет до 25, я не смогу поехать в Экс. И что мне здесь делать на положении больного? Сегодня с утра не одевался и не выходил из дома. А ведь могут предстоять большие события, если не в мировом, то французском масштабе, хотя бы в виде падения Министерства. Очень жалею, что мы только мельком здесь повидались.

Вас. Маклаков

Машинопись. Копия.

HIA. 2-22.

Со слов «Я думаю, Вы поймете меня» ― машинопись, подлинник и автограф.

BAR. 6. F. Maklakov V.A. to M.A. Aldanov, Paris and n. p., Jan. 1954 -Oct. 1956.

М.А. Алданов ― B.A. Маклакову, 13 июля 1954

13 июля 1954

Дорогой Василий Алексеевич.

Очень огорчен, что Ваша «зона» пока не проходит. Обещает ли Зёрнов, что к 25-ому пройдет? Но боли (невралгические), которыми Вас пугали, ведь и не начались, только зуд?

Не стала лучше и моя болезнь. Велено вчера «полежать» и пить очень много минеральной воды. Это, конечно, очень легко, но большой пользы я не предвижу, тем более что я и в Париже почти все время лежал (поэтому мало Вас и видел) и пил много воды. Только в Париже рекомендовали Виттель, а здесь Виши-Селестен! Это прямо в «медицинские» главы Толстого (лечение Наташи).