«Права человека и империи»: В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг. (с иллюстрациями)

Получил Ваше письмо 11 Февраля, т. е. в тот самый день, когда мог считать себя выздоровевшим; опасность перехода воспаления с бронхов на легкие — была устранена инъекциями пенисиллина. Температуры более нет. А на другой день спала температура и на улице: вместо 12° мороза 2 градуса тепла. Сегодня жду доктора и надеюсь, он позволит мне выйти, и я возвращаюсь к жизни. Хочу немедленно кое-что Вам сказать.

Вам одним книга Милюкова очень понравилась, а меня с ним помирила, так как его увидел не в его политической деятельности. Меня заинтриговало то, что Вы не разобрали в письме, о чем я прочитал с «ужасом». Думаю, это намек на то, будто не только «он», но и я сам был в курсе подготовлявшегося «Революционного переворота». Со мной этого быть не могло, т. к. в отличие от многих единомышленников — Революции я не хотел, а считал ее несчастием для России. Это потому, что я признавал [в] «Революции» только те «перемены», где появлялась новая власть, с прежней преемственно не связанная, начинающая новую постройку, а не капитальный ремонт «старой». И я, изучая французскую Революцию 1789, давно следовал Токвилю и Тэну, что удавались только те «революции», где старое переживало. И старение новейших революций это подтверждает. Может быть, поэтому нормальный переход к «конституции» я видел в развитии земств, т. е. местного самоуправления. Я не марксист, но и в марксизме я видел здоровую сторону в преобладании класса, уже созданного ранее Революцией, т. е. пролетариата.

Автограф.

BAR. 5-22.

В.А. Маклаков — М.А. Алданову, 19 февряля 1956

19 Фев[раля 1956[1901]]

Эпиграф: Vincere scis, Annibal, Victoria uti nescis[1902].

Дорогой Марк Александрович!

Только два дня тому назад я могу считать себя вполне выздоровевшим. У меня уже давно нет температуры, нет опасности воспаления легких — все это оборвали инъекции пенисиллина, — я уже мог выходить, но голова была не в полном порядке, как будто я был спросонья.

И мне хочется добавить несколько слов к моему последнему письму о Милюкове. И после его «Воспоминаний» он для меня остается загадкой. Некоторые черты его поразительны. Подумать только, как его жизнь калечила. И меня «исключали», лишали ученой дороги; запрет Боголепова. Но что это в сравнении с ним, кот. на 10 лет был изгнан из России? И все-таки он не погиб, не изленился, не спился и вечно работал и добивался. И какая умственная способность, работоспособность! И почему же он оказался все-таки «неудачником»? Вот была бы тема для Вас. Чего ему не хватило? Я лично его знал только как «политика». Был ли он большим ученым? Кажется, нет. Не знаю его капитального ученого труда. Был хорошим «преподавателем» — педагогом; судить сам об этом не могу. Его книги с этой стороны интересны, как «популяризатора», т. е. распространителя знаний, добытых другими. Был он «публицистом», редактором: открывал незнакомых раньше людей и целые страны, т. е. делал то, что другие не делали и его работой воспользовались. Все это видно из книги, и он жил недаром. И я подхожу к вопросу: почему же в политике его роль очень спорна и его таланту не соответствовала? И характерно: каждый раз, когда он в книге говорит о своей политической деятельности, в нем не хватает самого главного, указания на эту «деятельность». Он только наблюдатель со стороны, критик, а не «деятель». Он воспринял по наблюдению преимущества «самоуправляемой демократии» над абсолютизмом; но сам не проходил школы «самоуправления», а только борьбы с соперником, т. е. в сущности «войны». И в то же самое время он понимал, что спасение не в войне, а в примирении, в сотрудничестве, а не в «победе»; а этого ему не позволили «военные навыки». Таков он был и в 1917 году, и отсюда его неудачи. Все это неясно, и я повторю: Милюков эмблема человека, кот. хотел слишком многого, на что у него не было данных и кот. поэтому упустил то, что для него было возможно. Может быть, то, что я Вам пишу, сущая глупость и дело сложнее. Но его книга заставила меня пересмотреть мое прежнее отношение, но я еще не нашел разгадку.

Вас. Маклаков Автограф.

BAR. 5-22.

М.А. Алданов — В.А. Маклакову, 22 февряля 1956

22 февраля 1956

Дорогой Василий Алексеевич.

Вы пишете (от 19-го), что только два дня тому назад почувствовали себя вполне здоровым! Я, однако, считал Вас здоровым уже по Вашему предпоследнему письму. Если так долго тянулась простуда, то верно Вы очень ею утомлены? В Ницце тоже адский холод, снег, сменяющийся холодным дождем. А у нас в квартире плохо топят, экономят уголь, который плохо сюда подвозят.