Права нации. Автономизм в еврейском национальном движении в позднеимперской и революционной России

После Февральской революции Временное правительство и Петроградский совет могли некоторое время сосуществовать благодаря соглашению о том, что все вопросы, касающиеся политической и общественной организации нового государства, откладываются до тех пор, пока не будет созвано Всероссийское учредительное собрание. В ситуации, созданной этим соглашением, переходное правительство могло исполнять повседневные обязанности, отодвигая все важные решения до созыва всенародно избранного органа[849]. Идея созыва всенародного собрания, которое решит все проблемы России, витала задолго до Февральской революции, однако с образованием Временного правительства созыв собрания такого рода стал необходим: требовалось сформировать новую правовую структуру государства взамен самодержавия[850]. Большевики даже оправдывали захват власти в октябре 1917 года тем, что они лишь хотят обеспечить честные и скорые выборы в Учредительное собрание. Идея отложить все вопросы общества, экономики и государственного устройства до будущего Учредительного собрания позволила достичь хрупкого перемирия между революционными, реформистскими и даже консервативными партиями[851]. Смогло бы это собрание благополучно разрешить множество проблем, отложенных в ожидании его созыва, и направить Россию по конституционному, демократическому и, учитывая результаты выборов, умеренно социалистическому пути — это так и останется неизвестным. Однако выборы в большинстве мест состоялись, и их результаты дают редкую возможность оценить общественные настроения того времени.

Выборы в Учредительное собрание были на тот момент крупнейшими выборами в мировой истории как по географическому охвату территории, так и по числу избирателей; к тому же они проводились в условиях войны и усиливающейся анархии и гражданского конфликта[852]. Даже с учетом обстоятельств, в которых происходили выборы, из результатов видно, какие политические процессы влияли на российское еврейство и непосредственно осенью 1917 года, и в более долгосрочной перспективе. Во-первых, и это главное, очевидно, что еврейские политические лидеры были намного сильнее разобщены, чем еврейство в целом. Хотя многие российские евреи считали, что их интересы не представляет ни одна из партий, результаты выборов показывают, что еврейское население было куда более едино, чем можно было бы подумать, глядя на множество политических партий. Создание еврейских национальных коалиций разрешило много мелких идеологических противоречий, и все же число еврейских партий, выдвинувших кандидатов на различных выборах, было ошеломляюще велико. В некоторых округах на выборах во Всероссийское учредительное собрание больше трети партий из общего списка ориентировались исключительно на еврейского избирателя. Например, в Житомире еврейскими были пять из тринадцати партий; в Гомеле — четыре из одиннадцати; в Полтаве — пять из четырнадцати (политическое разнообразие Полтавы отчасти обусловлено большим числом еврейских беженцев, покинувших другие регионы «черты оседлости» в ходе войны). В четырнадцати округах избирателям пришлось выбирать между двумя и более еврейскими партиями[853]. Тем не менее при голосовании в ноябре — декабре 1917 года еврейский электорат проявил единство. На выборах в Учредительное собрание за еврейские партии было отдано не менее 622 797 голосов; 80 % из них получили еврейские национальные коалиции[854]. Все еврейские социалистические партии — Фарейникте, «Поалей Цион» и Бунд — вместе взятые получили менее 15 % общего числа голосов, отданных за еврейские партии (в это число не входят голоса за коалицию Бунда с меньшевиками). Из-за трудностей оценки численности еврейского населения по городам в 1917 году невозможно оценить и долю евреев, проголосовавших за еврейские партии, однако несомненно, что подавляющее большинство голосов за еврейские партии было собрано национальными коалициями[855].