Читаем Права нации. Автономизм в еврейском национальном движении в позднеимперской и революционной России полностью

Еврейские коалиции победили среди евреев (по крайней мере, среди еврейских партий) на выборах во Всероссийское учредительное собрание, и сионисты, несомненно, были основой коалиций, но так же очевидно и то, что и сами сионисты только выиграли от этих стратегических партнерств. Лишь трое из пяти представителей, избранных в Учредительное собрание от этих коалиций, были связаны с сионистским движением: Юлий Бруцкус в Минске, Яков Мазе в Могилеве и Наум Сыркин в Киеве[860]. В Херсоне Оскар Грузенберг выиграл выборы как член Еврейской народной партии, идя первым номером в избирательном списке Еврейского национального блока. В Могилеве Нафтали Фридман, бывший отнюдь не сионистом, а депутатом от кадетов в Четвертой думе, выиграл выборы как кандидат от Еврейского национального избирательного комитета. В том же Могилеве Ан-ский, вышедший в апреле из Еврейской народной партии, пошел на выборы не от Еврейского национального избирательного комитета, а от эсеров, но, несомненно, в его победу внесли вклад евреи. Поведение еврейских избирателей в 1917 году явно следовало тем же принципам, что и на выборах Первой и Второй думы, где евреи тоже массово принимали участие: они голосовали за известных евреев независимо от их партийной принадлежности[861]. Как писал о думских выборах Владимир Левин, «политические взгляды кандидатов мало что значили, в то время как факт еврейства и их известность и популярность в местных и общегосударственных еврейских делах играли решающую роль»[862]. Подобным же образом и в 1917 году, хотя евреи подавляющим большинством поддержали национальные коалиции на выборах в Учредительное собрание, это не обязательно означало солидарность с сионизмом или даже с еврейским национализмом, а просто было продолжением давней традиции голосовать за известных евреев — неважно, от какой партии[863].

Может быть, и неудивительно, что большинство еврейских избирателей в 1917 году поддержали националистические партии; однако результаты выборов во Всероссийское учредительное собрание были кульминацией последовательного отхода еврейских политических лидеров от российского либерализма, а не быстрой смены взглядов вслед за каким-то внешним событием наподобие декларации Бальфура, изданной 2 ноября (в этой декларации британский министр иностранных дел Артур Бальфур заявил, что Британия поддерживает создание национального очага для еврейского народа в Палестине)[864]. Расхождения с российским либерализмом начались еще во время выборов во Вторую думу, когда сионисты впервые независимо пошли на выборы, и эта тенденция лишь усиливалась в течение военных лет, когда российские либералы последовательно демонстрировали неспособность защитить евреев и их гражданские права. После того как Февральская революция лишила смысла идеологию октябристов (считавших, что реформа империи должна основываться на царском октябрьском манифесте 1905 года), кадеты, по сути, стали правой партией и принялись настойчиво защищать целостность империи. Звучит парадоксально, но до войны многие еврейские националисты поддерживали кадетскую партию, хотя кадеты отнюдь не всегда выглядели защитниками еврейских национальных прав. Поэтому, когда стало ясно, что эта партия не может последовательно защищать даже гражданские права евреев, еврейские националисты в большинстве своем направили усилия на поддержку национальных коалиций и партий.

Кадеты принимали одно за другим решения, вызывавшие неприязнь их сторонников-евреев (к числу таких решений относятся формирование коалиции с октябристами в Прогрессивном блоке, позиция в деле о циркулярах, вялая поддержка евреев во время войны), и к 1917 году и моменту выборов в Учредительное собрание российские либералы практически утратили поддержку евреев. Российский либерализм слабел, а еврейский национализм набирал силу, и, конечно, евреи, как, впрочем, и неевреи, смотрели на конституционное будущее Российской республики с изрядным скепсисом. С приходом большевиков неопределенность лишь усилилась. Примечательно, что, несмотря на удивительно высокий — даже в столь сложных обстоятельствах — уровень участия населения в целом в выборах в Учредительное собрание, городская интеллигенция в основном воздержалась от голосования. Между тем именно эти люди были естественным электоратом кадетов, особенно в провинциальных городах, где многие россияне видели в выборах в Учредительное собрание легитимацию охлократии[865]. На фоне повсеместного спада активности нееврейской городской интеллигенции еврейские избиратели сменили предпочтения (в некоторых регионах городская интеллигенция была полностью еврейской) и вместо кадетов проголосовали за еврейские национальные коалиции — процесс очевидный при сравнении выборов в Первую думу и в Учредительное собрание в 1917 году.

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
1993. Расстрел «Белого дома»
1993. Расстрел «Белого дома»

Исполнилось 15 лет одной из самых страшных трагедий в новейшей истории России. 15 лет назад был расстрелян «Белый дом»…За минувшие годы о кровавом октябре 1993-го написаны целые библиотеки. Жаркие споры об истоках и причинах трагедии не стихают до сих пор. До сих пор сводят счеты люди, стоявшие по разные стороны баррикад, — те, кто защищал «Белый дом», и те, кто его расстреливал. Вспоминают, проклинают, оправдываются, лукавят, говорят об одном, намеренно умалчивают о другом… В этой разноголосице взаимоисключающих оценок и мнений тонут главные вопросы: на чьей стороне была тогда правда? кто поставил Россию на грань новой гражданской войны? считать ли октябрьские события «коммуно-фашистским мятежом», стихийным народным восстанием или заранее спланированной провокацией? можно ли было избежать кровопролития?Эта книга — ПЕРВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ трагедии 1993 года. Изучив все доступные материалы, перепроверив показания участников и очевидцев, автор не только подробно, по часам и минутам, восстанавливает ход событий, но и дает глубокий анализ причин трагедии, вскрывает тайные пружины роковых решений и приходит к сенсационным выводам…

Александр Владимирович Островский

Публицистика / История / Образование и наука