Права нации. Автономизм в еврейском национальном движении в позднеимперской и революционной России

Важно помнить, что голосование в 1917 году происходило после трагического периода массовых депортаций евреев. Война и ликвидация «черты оседлости» после Февральской революции заметно изменили состав и положение еврейского населения России. В ноябре 1917 года Царство Польское, а с ним балтийские губернии и часть бывшей «черты оседлости» оказались за линией фронта. Хотя к этому времени Россия уже утратила Польшу, Литву и часть Белоруссии, многие евреи этих регионов находились в России, так как ранее они были депортированы из прифронтовых районов или бежали при отступлении российской армии из Польши и Галиции в 1915 году (подобно тому как многие австрийские евреи бежали на запад, когда русская армия перед этим оккупировала австрийскую Галицию). Военные выселили евреев из многих белорусских городов, из большей части Балтийского региона. В некоторых случаях, как, например, в Ковенской и Курляндской губерниях, на восток выселили всех евреев. Так что парадоксальным образом потеря Россией этих губерний не означала потери их еврейского населения[873]. Когда же в марте 1917 года все ограничения на проживание евреев были отменены Временным правительством, евреи стали массово перебираться в большие города, где им раньше было запрещено селиться.

Опыт войны и тягот, с которыми столкнулись все народы в заботе о своем гражданском населении, привел к росту национального самосознания, особенно среди беженцев. Голосование по этническому признаку стало более вероятным, и сами выборы, когда каждый гражданин мог участвовать в создании новых форм власти, лишь обостряли различия между народами.

Вот один из примеров этого процесса. Правобережная Украина была регионом Российской империи, в котором существовала тесная связь между классовой и этнической принадлежностью, что отразилось в устройстве политических партий. В этом регионе крестьяне были украиноязычными; пролетариат в основном русскоязычным; поляки были помещиками; евреи жили в городах и были торговцами и ремесленниками. Соответственно, партии украинских националистов ориентировались на крестьян и были социалистическими или народническими, и на выборах в Учредительное собрание они получили подавляющее большинство голосов[874]. Приверженцы большевиков преимущественно были русскими; то же можно сказать о горожанах, голосовавших за кадетов. Поскольку кадетов слева теснили социалистические партии, а справа — октябристы, с 1907 года кадетская партия имела вес только среди городской буржуазии — владельцев мелких предприятий и мелких домовладельцев (в думской избирательной системе — «вторая курия»), а в большинстве украинских и белорусских городов это были евреи[875]. Например, в Киевской и Волынской губерниях евреи составляли соответственно 96 и 82 % купечества[876]. Но, несмотря на это, в 1917 году евреи голосовали не за кадетов, а за еврейские партии, коалиции и списки кандидатов. Эта тенденция сильнее всего проявилась на муниципальных выборах. В губернских городах Западного края еврейские партии, национальные и религиозные, получили более трети мест в городских думах, что вполне соответствовало доле евреев в населении этих городов[877].

Победа украинских националистических аграрно-социалистических партий на выборах во Всероссийское учредительное собрание вызвала споры о том, насколько эти результаты отражают украинское национальное самосознание среди крестьянства. Стивен Гутиер объясняет огромный успех украинских партий результатом того, что «главные социальные вопросы, на которых было сосредоточено внимание крестьянства, можно было легко превратить в национальные», и утверждает, что, судя по результатам выборов, в 1917 году уже утвердилась основа для народной поддержки украинского национального самосознания[878]. С другой стороны, Роналд Суни видит в успехе украинских националистов скорее проявление этнического самосознания, чем полноценный политический национализм[879]. По мнению Суни, голосование украинских крестьян за украинские партии говорит о том, что предпочтение отдавалось украиноязычным кандидатам, обещавшим действовать в интересах местных жителей, однако ни в коей мере не предполагает, что украинские крестьяне разделяли националистические идеи в программах этих кандидатов или воспринимали украинцев как политическую нацию[880].