Права нации. Автономизм в еврейском национальном движении в позднеимперской и революционной России

Программа Еврейской народной партии создавалась по образцу политических программ левых кадетов, выступавших за конституционный строй с гарантиями гражданских прав; еврейские национальные требования формулировались в соответствии с Виленской программой Союза для достижения полноправия[340]. Идеология новой партии основывалась на письмах Дубнова; неслучайно вышедшую в 1907 году книгу, в которой они были собраны под одной обложкой, создатели партии считали чем-то вроде партийного манифеста[341]. Отдельно была опубликована программа партии, в которой декларировались три основные цели: 1) демократический строй в России, обеспечивающий «полное равноправие всех народов империи»; 2) юридическое признание еврейской нации «как единого целого с правами национального самоопределения во всех областях внутренней жизни»; 3) созыв всероссийского еврейского национального собрания «с целью определения принципов национальной организации»[342].

Язык программы позволяет проследить ход мысли ее создателей. Равноправие предполагает право на самоуправление, а из него, в свою очередь, следует право на созыв национального собрания. В этой стройной дедуктивной логике, в которой, исходя из равенства прав, обосновывается еврейское национальное самоопределение, автономия неотделима от признания юридических требований евреев как «нации». Именно поэтому Дубнов в предисловии к программе подчеркивает, что общинная организация и самоуправление должны подчиняться «национальному», а не «религиозному» принципу[343]. Когда всего лишь через несколько лет еврейские партии согласятся с необходимостью восстановить кегилу, в бурных межпартийных спорах о ее задачах и формах напряженнее всего будет обсуждаться, следует ли возлагать на обновленную кегилу не только светские, но и религиозные обязанности. Дубнов не признавал исключительно секулярной общины, но в 1906 году ему было важно как можно более четко проговорить, что евреи — самостоятельная «нация» и на этом непреложном факте должно основываться их законное право на самоопределение[344]. Поэтому еврейская община, которую предполагалось создать, определялась по «национальному», а не по «религиозному» признаку, следовательно, принадлежность к ней не зависела от религиозности[345]. Органы еврейского самоуправления — кегила и национальное собрание — наделялись широкими полномочиями, например правом подавать петиции в общеимперские и областные «конституционные учреждения» и, что наиболее важно, облагать евреев налогами. Таким образом, право «принудительного обложения еврейского населения» в партийной программе напрямую связывалось с наделением евреев как национальной общности «всеми правами юридического лица»[346].