Права нации. Автономизм в еврейском национальном движении в позднеимперской и революционной России

Безусловно, либералы, социалисты и фолкисты в равной мере осознавали: пока евреи спорят друг с другом, российский имперский гнет может смениться притеснениями со стороны других народов. В ходе дискуссий оппоненты националистов в Союзе для достижения полноправия доказывали, что евреям не подходит аналог польской парламентской группы, тогда как автономисты и сионисты считали «Коло» эталонной моделью, которой должны следовать еврейские парламентарии; эти разногласия наиболее отчетливо проявились в ходе выборов во Вторую думу[398]. Но при этом все политические группы опасались, что в польской политической автономии не будут обеспечены права евреев, и когда на польских землях Российской империи она была установлена, даже самые либеральные представители еврейской интеллигенции заговорили о необходимости законодательно закрепить автономию собственного народа. Так, авторы либерального журнала «Свобода и равенство» призывали думских деятелей защищать демократическую автономию всех национальных групп, а не только поляков, и открыто заявляли, что поляки совершенно не заботятся о правах своих еврейских соседей. «Коло», писали они, отстаивает гарантии языковых прав для русских, белорусов, украинцев, литовцев, и «только одни евреи изъяты из этого правила о равноправии языков»[399]. Более того, усиление позиций «Кола» обнаружило слабость позиции евреев: при том что они составляли 14 % населения Царства Польского, им не удалось выбрать ни одного еврейского депутата[400]. Союз для достижения полноправия внимательно следил за польской политикой, но его присутствие в Польше было крайне ограниченным — тамошние руководители еврейских общин явно предпочитали иметь дело с польским, а не с российским освободительным движением. Как вспоминал один из членов Союза, по приезде в Варшаву он был крайне удивлен нежеланием еврейского руководства поддерживать деятельность Союза и объяснял это тем, что польские евреи вконец ополячились и считают Россию «чужой землей»[401]. Как бы там ни было, революция 1905 года и думские выборы явно ускорили политизацию польского еврейства. Однако, в отличие от других западных провинций, где русские и еврейские либеральные политические лидеры нередко объединялись, чтобы привести в Думу подходящих делегатов, в Царстве Польском еврейские элиты и интеллигенция, пытавшиеся совместно с польскими либералами мобилизовать еврейский электорат, оказались явно слабее национал-демократов[402].

Как уже говорилось, члены Союза для достижения полноправия обеспокоенно наблюдали за происходящим в Польше. Недолго просуществовавшая газета Союза «Еврейский избиратель» подробно сообщала о создании «Кола» и отводила довольно много места (особенно если учитывать небольшой объем издания) тактике этой группы и ее позиции по еврейскому вопросу[403]. В ней видели прецедент, позволяющий понять, как может действовать в Думе националистическая и автономистская фракция и что — соперничество или союзничество — видят в автономистских требованиях евреев другие национальные группы. Части еврейских либералов, в том числе издателям «Свободы и равенства», хотелось верить, что польские евреи не менее жестко сопротивляются полонизации, чем поляки — русификации[404]. Тем не менее, как показал распад Союза, опыт «Кола» не годился для русского еврейства. В 1905 году идея внетерриториальной автономии не смогла заполнить другие очевидные разрывы в еврейском политическом пространстве. Тем не менее при всех спорах сионистов и автономистов о создании общей фракции в Думе еврейские депутаты были едины в том, что достижение если не автономии, то хотя бы узаконенного равноправия гораздо важнее всех прочих политических задач российского еврейства[405].

Автономизм и классовая борьба

Все идеологические фракции, составившие Союз для достижения полноправия, безусловно, выступали за конституционализм. Вместе с тем евреи активно участвовали в общероссийском революционном движении; неудивительно, что со временем социалистические партии нашли поддержку у относительно небольшой, но более радикальной, революционно настроенной части российского еврейства[406]. К 1906 году Бунд становится мощной, хорошо организованной партией, насчитывающей более тридцати тысяч членов. Однако успех Союза в консолидации еврейского электората к выборам в Первую думу позволяет предположить, что по крайней мере в период 1905–1907 годов значительная часть евреев империи не отозвалась на призыв Бунда и других социалистов бойкотировать выборы и охотно воспользовалась открывшейся возможностью участвовать в «буржуазной политике»[407]. Еврейским социалистам ничего не оставалось, как изменить тактику и бороться за места во Второй думе.