Правда

– Эксклюзивных материалах, – добавила Сахарисса.

– Точно, «в эксклюзивных материалах “Правды”». Новый абзац. «Однако Ваффлз сбежал и был объявлен в розыск как Стражей, так и преступниками. Он был найден группой патриотически настроенных граждан, которые…»

Доброгор обронил очередную литеру.

– Это ты про Старикашку Рона с его братией?

– «…патриотически настроенных граждан, – повторил Уильям, яростно кивая, – которые предоставили ему убежище, в то время как…»

Чтобы набрать скорость, в распоряжении холодных зимних бурь была вся равнина Сто. К Анк-Морпорку они подходили уже быстрыми, суровыми и налитыми злобой.

На этот раз буря избрала облик града. Ледяные шары размером с кулак посыпались на черепицу. Они забивали водостоки и обстреливали улицы шрапнелью.

Они барабанили по крыше склада на Блестящей улице. Пара окон разлетелась осколками.

Уильям расхаживал взад-вперед, перекрикивая бурю, и время от времени перелистывал страницы блокнота. Пришел Отто и передал гномам несколько пластин с иконографиями. Прихромали и приковыляли нищие, готовые разносить новый выпуск.

Уильям умолк. Последние литеры с щелканьем заняли свои места.

– Давайте посмотрим, что у нас пока получается, – сказал Уильям.

Доброгор смазал шрифт краской, положил сверху лист бумаги и прошелся по нему ручным валиком. Потом молча отдал листок Сахариссе.

– Ты во всем этом уверен, Уильям? – спросила она.

– Да.

– Просто некоторые куски… ты точно уверен, что все это – правда?

– Я уверен, что все это – журналистика, – сказал Уильям.

– И что это значит?

– Это значит, что на данный момент это достаточно близко к правде.

– А имена этих людей ты знаешь?

Уильям помедлил. Потом сказал:

– Господин Доброгор, мы ведь можем вставить дополнительный абзац куда угодно?

– Вообще не проблема.

– Прекрасно. Тогда наберите вот это: «“Правда” может сообщить, что убийцы были наняты группой влиятельных граждан, возглавляемой…», «“Правда” может сообщить, что…» – Он глубоко вздохнул. – Начнем заново: «Во главе заговора, как может сообщить “Правда”, стоял… – Уильям замотал головой. – Улики указывают на то, что… э-э… Улики, как может сообщить “Правда”… Все улики, как может сообщить… может сообщить…» – Он умолк.

– Абзац-то большой будет? – спросил Добро-гор.

Уильям тоскливо посмотрел на влажный пробный оттиск.

– Нет, – с несчастным видом ответил он. – Его вообще не будет. Оставим все как есть. Добавь в конце строчку про то, что «Правда» будет сотрудничать со Стражей в ее расследовании.

– Зачем? Мы ведь ни в чем не виноваты? – удивился Доброгор.

– Просто сделай это, пожалуйста. – Уильям скатал из пробного оттиска шарик, швырнул его на верстак и отошел куда-то к станку.

Сахарисса нашла его через несколько минут. В печатне было множество укромных ниш и закутков, которыми частенько пользовались те, кто не мог исполнять свои рабочие обязанности без тайных перекуров. Уильям сидел на стопке бумаги и смотрел в никуда.

– Ты ни о чем не хочешь рассказать? – спросила Сахарисса.

– Нет.

– Тебе известны имена заговорщиков?

– Нет.

– А нельзя ли в таком случае сказать, что ты подозреваешь, что тебе известны имена заговорщиков?

Уильям метнул в нее гневный взгляд.

– Ты что, журналистику на мне используешь?

– А что, мне можно использовать ее только на других? На всех, кроме тебя? – спросила она, усаживаясь рядом.

Уильям рассеянно нажал кнопку бес-органайзера.

– Видливидливидли ложь успевает обойти весь мир…

– Ты не очень хорошо ладишь с отцом, не так… – начала Сахарисса.

– Что мне делать? – перебил ее Уильям. – Это его любимый афоризм. По его словам, он якобы доказывает, что люди поверят чему угодно. Те двое хозяйничали в нашем доме. Он по шею в этом увяз!

– Да, но ведь он мог просто кому-то помогать…

– Если мой отец во что-то ввязался – он будет отдавать приказы, – безапелляционно сказал Уильям. – Не понимать этого – значит не понимать семью де Словв. Мы ни к одной команде не примкнем, если нас не сделают капитанами.

– Но ведь это немножко глупо – селить убийц в собственном доме…

– Не глупо, просто очень, очень заносчиво, – возразил Уильям. – Понимаешь, мы всегда были привилегированными. А привилегии – это всего лишь «особые законы». Так это слово переводится. Он просто не считает, что обычные законы как-то к нему применимы. Он не верит, что они могут его коснуться, а если коснутся – он будет орать, пока они не уйдут. Таков обычай де Словвов, и мы в нем мастера. Ори на людей, добивайся своего, плюй на правила. Так всегда жили де Словвы. До меня, разумеется.

Лицо Сахариссы даже не дрогнуло.

– Но этого я не ожидал, – закончил Уильям, крутя шкатулочку в руках.

– Но ты ведь хотел докопаться до правды?

– Да, но не до такой! Я… наверняка что-то неправильно понял. Наверняка. Наверняка. Даже мой отец не может быть настолько… настолько твердолобым. Я должен выяснить, что случилось на самом деле.

– Ты что, хочешь с ним встретиться? – поразилась Сахарисса.

– Да. Он уже должен знать, что все кончено.

– Тогда возьми кого-нибудь с собой!