Правда

Огромный сержант-тролль бесстрастно смотрел, как к нему подходит Уильям. Это был взгляд настоящего стража порядка. Он ничего не выдавал. Он говорил: я тебя заметил и теперь жду, что ты такого сделаешь плохого.

– Доброе утро, сержант, – сказал Уильям.

Тролль кивком обозначил, что ввиду имеющихся доказательств готов признать, что сейчас утро и что в определенных обстоятельствах некоторые могут счесть его добрым.

– Мне срочно нужно увидеть командующего Ваймса.

– Да ну?

– Да. Именно.

– А ему-то надо срочно тебя увидеть? – Тролль наклонился поближе. – Тебя ведь господин де Словв звать?

– Да. Я работаю в «Правде».

– Я ее не читаю, – сказал тролль.

– Правда? Мы обязательно сделаем тираж с большими буквами.

– Енто была очень смешная шутка, – сказал Детрит. – А теперь слушай: я, может, и тупой, только вот енто именно я говорю тебе, что ты никуда не пройдешь и… А ентот вампир чего делает?

– Замрите на зекундочку! – сказал Отто.

ПЫЩЩЩ.

– …чертчертчерт.

Детрит смотрел, как Отто с воплями катается по брусчатке.

– И чего енто было такое? – спросил он наконец.

– Он сделал картинку, на которой ты не пускаешь меня во дворец, – объяснил Уильям.

Детрит, хоть и родился выше снеговой линии на какой-то далекой горе, хоть и был троллем, первые пять лет жизни не видевшим человека, все-таки был стражником вплоть до своих щербатых, волочащихся по земле кончиков пальцев и отреагировал соответственно.

– Ему нельзя ентого делать.

Уильям достал блокнот и вооружился карандашом.

– А вы не можете объяснить нашим читателям, почему именно? – спросил он.

Детрит обеспокоенно огляделся.

– А где они?

– Я имею в виду, что я запишу ваши слова.

На помощь Детриту снова пришли базовые правила охраны порядка.

– Тебе нельзя ентого делать, – сказал он.

– Тогда можно я запишу, почему мне нельзя ничего записывать? – спросил Уильям, широко улыбаясь.

Детрит поднял руку и переключил маленький рычажок на боку своего шлема. Едва слышное гудение сделалось чуть громче. В шлеме тролля скрывался механический вентилятор, который охлаждал его кремниевый мозг, когда перегрев угрожал понизить его рабочие качества. А сейчас Детрит явно нуждался в холодной голове.

– А. Енто что-то вроде политики, да? – спросил он.

– Гм, возможно. Простите.

Отто уже кое-как поднялся на ноги и снова возился с иконографом.

Детрит принял решение. Он кивком подозвал констебля.

– Фиддимент, отведи ентих… двоих к господину Ваймсу. И смотри, чтобы они по пути не свалились с какой-нибудь лестницы.

Господин Ваймс, подумал Уильям, идя следом за констеблем. Все стражники называли его так. Этот человек был рыцарем, а теперь стал герцогом и командующим Стражей, но они все равно звали его «господином». Именно «господином», а не будничным незаметным «г-н»; таким «господином», какого используют, когда хотят сказать что-нибудь вроде «Так, господин, а теперь бросьте-ка свой арбалет и медленно повернитесь ко мне». Он гадал почему.

Уильяма не растили в уважении к стражникам. Это были люди «не их круга». Считалось, что они полезны примерно как пастушьи собаки, потому что видят небеса, кто-то должен держать народишко в узде, но только дурак пустит пастушью собаку спать в гостиной. Иными словами, стражники были прискорбно необходимым подвидом преступного класса – той части населения, к которой, по неформальному определению, данному лордом де Словвом, относились все, кто зарабатывал меньше тысячи долларов за год.

У родственников Уильяма, и у всех их знакомых, была в голове воображаемая карта города, на которой отмечались те районы, где обитали честные граждане, и те, где водились преступники. Они были потрясены… нет, поправил себя Уильям, они были оскорблены, когда узнали, что Ваймс работает, сверяясь с другой картой. Оказалось, что он проинструктировал всех своих стражников, чтобы они входили в любой дом через парадную дверь, даже при свете дня, хотя здравый смысл подсказывал, что им, как всякой прислуге, следует пользоваться черным ходом8. Этот человек понятия не имел, что делает.

А то, что Витинари даровал ему герцогский титул, лишний раз демонстрировало, что патриций утратил хватку.

Благодаря этому Ваймс заочно нравился Уильяму, хотя бы из-за того, каких он заводил себе врагов, однако, насколько Уильям понимал, любому качеству этого человека можно было предпослать слово «чудовищно» – «…воспитан», «…образован» и «…нуждается в выпивке».

Фиддимент остановился посреди большого дворцового зала.

– Никуда не уходите и ничего тут не делайте, – сказал он. – Я пойду и…

Но Ваймс уже спускался по широкой лестнице в сопровождении высоченного парня, в котором Уильям опознал капитана Моркоу.

Можно было добавить в список качеств Ваймса еще и «…одет». Нельзя сказать, что он носил плохую одежду. Просто казалось, что его окружает аура поношенности. Этот человек мог измять даже шлем.