Правда

– Это мой тошерун, господин Король, – сказал Уильям. – А ребята, которые хотят его у меня отобрать, очень большие.

Гарри помолчал, а потом встал и подошел к широкому окну.

– Взгляните-ка, парни, – сказал он.

В одном конце двора располагалось огромное ступальное колесо, по которому шагала парочка големов. Оно приводило в движение бесконечный скрипящий конвейер, пересекавший почти весь двор. На другом конце несколько троллей с широкими лопатами наваливали на конвейер мусор из кучи, которая то и дело пополнялась из подъезжающих повозок.

Вдоль конвейера стояли големы и тролли, а местами даже люди. В мерцающем свете факелов они внимательно наблюдали за проползающим мимо мусором. Время от времени кто-то из них выбрасывал вперед руку и перекидывал что-то в стоящий позади бак.

– Рыбьи головы, кости, тряпки, бумага… У меня пока что двадцать семь баков, есть даже отдельные для золота и серебра – не поверите, что люди могут по ошибке выкинуть. «Ты катись, катись, колечко, прочь с родимого крылечка…» Вот что я пел на ночь своим маленьким дочуркам. Штуки вроде вашего листка отправляются в шестой бак, «Низкосортные бумажные отходы». Большую их часть я продаю Бобу Холти с Подворья Пять-на-Семь.

– И что он с ними делает? – поинтересовался Уильям, про себя отметив слово «низкосортные».

– Пускает на туалетную бумагу, – сказал Гарри. – Жена ее нахваливает. Я-то лично обхожусь без посредников. – Он вздохнул, явно не замечая, как резко упало самоуважение Уильяма. – Знаете, иногда по вечерам, когда конвейер скрипит и на баках-отстойниках играет закат, я стою здесь, и, признаюсь, у меня слезы на глаза наворачиваются.

– У меня, если честно, тоже, сэр, – отозвался Уильям.

– Так вот, парень… когда тот мальчишка отнял мой первый тошерун, я не стал ходить и жаловаться. Я сообразил, что у меня на такие вещи глаз, понимаешь? Я продолжил работать и нашел еще целую кучу. А на свой восьмой день рождения я заплатил парочке троллей, чтобы они нашли того, кто отобрал у меня самый первый, и выбили из него все сопли. Ты об этом знал?

– Нет, господин Король.

Гарри-Король посмотрел на него сквозь дым. Уильяму показалось, что его переворачивают и осматривают, как найденную в мусоре вещицу.

– Моя младшая дочь, Гермиона… у нее свадьба в конце следующей недели, – сказал Гарри. – Большой прием. В храме Оффлера. С хорами и всем прочим. Я приглашаю всех больших шишек. Эффи заставила. Они, конечно, не придут. Только не к Гарри-Моче.

– А «Правда» пришла бы, – сказал Уильям. – И цветные картинки бы напечатала. Вот только мы завтра вылетим из бизнеса.

– Цветные, да? Наняли кого-то, чтоб раскрашивал?

– Нет. У нас… особый метод, – ответил Уильям, без надежды надеясь, что Отто говорил всерьез. Он уже не просто висел над пропастью, он в нее падал.

– Хорошо бы смотрелось, наверное, – сказал Гарри. Он извлек сигару изо рта, изучил ее кончик и снова зажал в губах. И принялся внимательно разглядывать Уильяма сквозь дым.

Уильямом овладело отчетливое беспокойство образованного человека, которому пришлось столкнуться с тем фактом, что глядящий на него неграмотный человек, скорее всего, умнее его раза в три.

– Господин Король, нам правда очень нужна эта бумага, – сказал он, лишь бы нарушить задумчивое молчание.

– Что-то в тебе есть, господин де Словв, – сказал Король. – Бумажных крыс я покупаю и продаю, когда считаю нужным, но от тебя бумажной крысой не пахнет. У тебя запах человека, который перекопал тонну дерьма, чтобы отыскать фартинг, и я не могу понять, откуда он взялся.

– Пожалуйста, господин Король, может быть, вы все-таки продадите нам немного бумаги по старой цене? – взмолился Уильям.

– Не могу. Сказал же. Сделка есть сделка. Граверы мне заплатили, – отрезал Гарри.

Уильям открыл рот, однако Доброгор остановил его, положив ладонь ему на предплечье. Король явно еще не закончил свою мысль.

Гарри снова подошел к окну и устремил задумчивый взгляд на двор с его дымящимися кучами. А потом…

– Ой, ну вы только посмотрите, – сказал он, пораженно отступив от окна. – Видите вон у тех ворот повозку?

Они увидели повозку.

– Я своим парням раз сто уже говорил: не оставляйте вы нагруженную повозку у открытых ворот. Кто-нибудь ее обязательно уведет, вот что я им твержу.

Уильям задался вопросом, кто осмелится украсть хоть что-нибудь у Короля Золотой Реки, повелителя всех этих раскаленных компостных куч.

– Это последняя четверть заказа Гильдии Граверов, – сообщил в пространство Гарри. – Мне придется им деньги вернуть, если ее уведут с моего двора. Надо отчитать бригадира. Рассеянный он стал в последнее время.

– Нам пора уходить, Уильям, – заявил Доброгор и опять ухватил Уильяма за руку.

– Почему? Мы же еще…

– Как мы сможем вам отплатить, господин Король? – спросил гном, подтаскивая Уильяма к двери.

– Подружки невесты будут одеты в платья ох-де-ниль, что бы это там ни значило, – сообщил Король Золотой Реки. – А, и если вы, ребята, до конца месяца не занесете мне восемьдесят долларов, то окажетесь в глубокой… – сигара дважды обогнула его рот, – …беде. Головой вниз.