Правда

– Над отчетом о собрании Анк-Морпоркского Общества Анонимных Аккордеонистов, – ответила Сахарисса, что-то быстро записывая.

– А что, с ним какие-то проблемы?

– Да. С пунктуацией. Она отсутствует. Похоже, нам придется заказать лишнюю коробку запятых.

– Ну и зачем ты тогда с ним возишься?

– Там двадцать шесть имен упоминается.

– Аккордеонистов?

– Да.

– А они не станут жаловаться?

– Их никто не заставлял играть на аккордеоне. О, и на Бродвее была большая авария. Перевернулась телега, и на дорогу высыпалось несколько тонн муки, из-за чего две лошади встали на дыбы и опрокинули свою повозку со свежими яйцами, а из-за этого с другой повозки вылилось тридцать бидонов молока… Кстати, как вам такой заголовок?

Сахарисса показала ему бумажку, на которой было написано:

ВЕЛИЧАЙШИЙ ЗАМЕС

В ИСТОРИИ ГОРОДА!!

Уильям посмотрел на заголовок. Да. Каким-то образом в него уместилось все. Жалкая попытка пошутить была совершенно кстати. Именно такой юмор вызвал бы несказанное веселье за столом госпожи Арканум.

– Второй восклицательный знак убери, – посоветовал он. – А в остальном идеально. Как ты об этом узнала?

– О, это констебль Фиддимент забегал и рассказал мне, – ответила Сахарисса. Она уткнулась взглядом в стол и стала без нужды перекладывать бумажки. – Честно говоря, я подозреваю, что он мне симпатизирует.

Крошечная, доселе незаметная частичка эго Уильяма немедленно заледенела. Слишком уж много молодых людей с радостью выкладывали Сахариссе информацию. Он услышал собственный голос:

– Ваймс не хочет, чтобы его люди с нами общались.

– Да, но ведь то, что он мне рассказал о куче разбитых яиц, наверное, не считается?

– Да, но…

– Да и вообще, что я могу поделать, если молодые мужчины желают делиться со мной новостями?

– Наверное, ничего, но…

– Что ж, на сегодня я закончила. – Сахарисса зевнула. – Пойду домой.

Уильям подскочил так быстро, что ободрал колени о столешницу.

– Я тебя провожу, – сказал он.

– Боги, уже четверть восьмого, – сказала Сахарисса, надевая пальто. – Почему мы так долго работали?

– Потому что станок никогда не спит, – ответил ей Уильям.

Выходя на тихую улицу, он гадал, не был ли лорд Витинари прав насчет станка. Что-то в нем было… притягательное. Он был как собака, которая не перестанет на тебя смотреть, пока ты ее не покормишь. Немного опасная собака. Собака укусила человека, подумал Уильям. Но это была не новость. Это была старость.

Сахарисса позволила ему проводить себя до улицы, на которой она жила, но дальше не пустила.

– Дедушке будет неловко, если вас со мной увидят, – объяснила она. – Я знаю, что это глупость, но… соседи, вы понимаете? И вся эта история с Гильдией…

– Я понимаю. Гм.

Они посмотрели друг на друга в неловком молчании.

– Э-э, я не знаю, как бы это лучше сформулировать, – начал Уильям, понимая, что рано или поздно это должно было прозвучать, – но я должен сказать, что, хоть ты и очень привлекательная девушка, ты не в моем вкусе.

Сахарисса посмотрела на него самым старым взглядом, какой ему только доводилось видеть, и сказала:

– Для таких слов нужна большая смелость, и я вас за них благодарю.

– Я просто подумал, что раз мы все время работаем вместе…

– Нет, я рада, что кто-то из нас это сказал, – оборвала она его. – Готова поспорить, что за таким умелым льстецом, как вы, девушки в очередь выстраиваются. Увидимся завтра.

Уильям проводил ее взглядом до самого дома. Через несколько секунд в окне на верхнем этаже зажглась лампа.

Он бросился бежать и добрался до меблированных комнат госпожи Арканум с опозданием, достаточным, чтобы удостоиться Взгляда хозяйки, но недостаточным, чтобы его не допустили к столу за несоблюдение правил этикета; серьезно припозднившихся ссылали ужинать на кухню.

Сегодня госпожа Арканум приготовила карри. В числе странностей, поджидавших тех, кто питался у госпожи Арканум, было то, что остатки подавались к столу чаще, чем изначальные блюда. То есть блюд, приготовленных из того, что традиционно считалось более-менее годными в употребление объедками – рагу, жаркого, карри, – было больше, чем таких, от которых эти объедки могли остаться.

Но карри по странности превосходил все остальное, поскольку, по мнению госпожи Арканум, заморские места, из которых это блюдо происходило, были немногим более пристойны, чем места срамные, и поэтому она добавляла загадочный желтый порошок карри очень маленькой ложечкой, чтобы ее жильцы вдруг не посбрасывали с себя одежду и не занялись чем-нибудь иностранным. Основными ингредиентами, насколько можно было судить, служили брюква, отдававший дождевой водой изюм с косточками да куски холодной баранины, хотя Уильям не припоминал, чтобы им когда-нибудь подавали баранину какой угодно температуры.

Других жильцов это не смущало. Порции госпожа Арканум накладывала щедрые, а они были из тех мужчин, которые оценивали кулинарный талант по количеству наваленного на тарелку. Пальчики, может, и не оближешь, зато спать ляжешь сытый, а это самое главное.