Правда

В различных областях лица хозяйки задрожали мышцы. Она была в курсе родословной Уильяма, поскольку относилась к тем женщинам, которые о таком узнают очень быстро, и это подергивание было признаком какой-то внутренней борьбы, основанной на том неоспоримом факте, что семьдесят тысяч долларов – сумма весьма респекта– бельная .

– Возможно, я немножко поторопилась, – признала она. – И как, вы выяснили, сколько весит эта сумма?

– Да, спасибо.

– Не хотите оставить весы у себя еще на несколько дней на случай, если понадобится еще что-нибудь взвесить?

– Думаю, со взвешиванием я покончил, госпожа Арканум, но все равно спасибо.

– Завтрак уже начался, господин де Словв, но… Что ж, пожалуй, в этот раз я сделаю вам послабление.

А еще она положила ему второе вареное яйцо. Это был знак редкой благосклонности.

За столом уже шло бурное обсуждение свежих новостей.

– Признаться честно, я поражен, – говорил господин Каретник. – Представить не могу, как они об этом узнают.

– Волей-неволей задумаешься, сколько нам еще всего не рассказывают, – поддакнул господин Кривотолк.

Какое-то время Уильям просто слушал, но потом не утерпел.

– Что-то интересное в листке? – невинно полюбопытствовал он.

– Одна женщина с Пиночной улицы говорит, что ее мужа похитили эльфы, – объяснил господин Маклдафф и показал ему «Инфо». Заголовок не оставлял никаких сомнений в содержании статьи:

МОЕГО МУЖА УКРАЛИ ЭЛЬФЫ!

– Это выдумки! – возмутился Уильям.

– Ни в коем случае, – отрезал господин Маклдафф. – Тут и имя этой дамы указано, и адрес. С чего бы им печатать такое в листке, если это выдумки?

Уильям прочитал имя и адрес.

– Я знаю эту даму, – сказал он.

– Вот видишь!

– Это она в прошлом месяце заявила, что ее мужа унесла огромная серебряная супница, спустившаяся с неба, – продолжил Уильям, у которого на такие вещи была хорошая память. Он тогда едва не включил эту историю в свое новостное письмо под рубрикой «Если забыть о серьезном», но передумал. – А вы, господин Упад, тогда сказали: все знают, что ее муженек сам себя унес вместе с девицей по имени Фло, которая работала официанткой в «Реберном Доме Харги».

Госпожа Арканум посмотрела на Уильяма строгим взглядом, в котором читалось, что разговор о ночных похищениях кухонной утвари может возобновиться в любой момент, несмотря на второе яйцо.

– Я не приемлю подобных тем за столом, – холодно напомнила она.

– Ну так очевидно же, – сказал господин Каретник. – Он просто вернулся домой.

– Из серебряной супницы или от Фло? – спросил Уильям.

– Господин де Словв!

– Я только уточнил, – выкрутился Уильям. – А, я вижу, они раскрыли имя человека, который ограбил ювелирную лавку. Жалко только, что это имя бедолаги Это-Все-Я Дункана.

– Судя по имени, закоренелый бандит, – сказал господин Кривотолк. – Возмутительно, что Стража его до сих пор не арестовала.

– Особенно учитывая, что он к ним каждый день забредает, – добавил Уильям.

– Зачем?

– Чтобы поесть горячего и поспать в нормальной постели, – ответил Уильям. – Понимаете, Это-Всё-Я Дункан признаётся во всем подряд. В первородном грехе, убийствах, мелких кражах… во всем. А когда совсем отчаивается – пытается сдать себя за вознаграждение.

– Так, значит, они должны его как-то утихомирить, – сказала госпожа Арканум.

– Обычно они это делают с помощью чашки чая, – ответил Уильям. Он помолчал, а потом осторожно спросил: – А во втором листке что-нибудь интересное было?

– Ой, да они до сих пор пытаются доказать, что Витинари ни в чем не виноват, – отмахнулся господин Маклдафф. – И еще король Ланкра говорит, мол, у них женщины змей не рожают.

– А что ему еще остается делать? – сказала госпожа Арканум.

– Витинари явно в чем-то виноват, – заявил господин Кривотолк. – Иначе с чего ему содействовать Страже в ее расследованиях? По моему скромному мнению, невиновные так не поступают12.

– Я убежден, что доказательств его невиновности собрано уже достаточно много, – сказал Уильям.

– Да неужели? – спросил господин Кривотолк, намекая, что мнение Уильяма куда более скромное, чем его. – Как бы то ни было, собрание лидеров Гильдий уже сегодня. – Он шмыгнул. – Настало время перемен. По правде говоря, нам не помешал бы правитель, который чаще прислушивается к мнению простого народа.

Уильям взглянул на господина Длинношахта, гнома, который мирно нарезал кусок тоста на брусочки. Возможно, он не заметил. Возможно, замечать вообще было нечего, а Уильям слишком остро реагировал. Но за долгие годы выслушивания мнений лорда де Словва у него выработался тонкий слух. Этот слух подсказывал Уильяму, когда фразы вроде «мнение простого народа», сами по себе невинные и достойные, использовались, чтобы намекнуть, что кого-то следует высечь.

– В смысле? – переспросил он.

– Наш город… стал слишком велик, – сказал господин Кривотолк. – В прежние времена ворота держали на замке́, а не открывали каждому встречному-поперечному. И можно было не запирать дверей.

– Это потому, что у нас воровать было нечего, – хмыкнул господин Каретник.