Правда

Когда он вернулся, аптекарь как раз выставил масла на стойку. В руках у него была небольшая склянка, наполненная жидкостью. Внутри плавала скляночка поменьше.

– В большой склянке вода, – сказал он, вынимая из носа затычки. – Берите как можно осторожнее, пожалуйста. Уроните – и мы оба распрощаемся с обонянием.

– А чем оно пахнет? – поинтересовался Уильям.

– Ну, если я скажу «капустой», – ответил аптекарь, – это будет значительным преуменьшением.

После этого Уильям вернулся в свое жилье. Госпожа Арканум не любила, чтобы жильцы возвращались в комнаты днем, но на данный момент Уильям, похоже, находился за пределами ее системы координат, и хозяйка только кивнула ему, когда он поднимался по лестнице.

Ключи лежали в старом сундуке в изножье кровати. С этим сундуком Уильям некогда отправился в Камнесерд и до сих пор хранил его, чтобы время от времени отвешивать ему пинка.

Там же лежала и его чековая книжка. Ее Уильям тоже забрал.

Он задел рукой свой меч, и тот зазвенел.

В Камнесерде Уильям с удовольствием ходил на фехтование. Занятия проводились в сухом помещении, на них разрешалось носить защитную одежду, и никто не пытался втоптать твое лицо в грязь. Он даже был чемпионом школы. Но не потому, что был как-то особенно хорош. Просто другие мальчишки по большей части были очень плохи. К этому виду спорта они подходили так же, как и ко всем остальным, – то есть с воплем бросались на соперника, размахивая мечом как дубиной. А это значило, что, если Уильяму удавалось уклониться от первого безумного замаха, он побеждал.

Меч он оставил в сундуке.

Поразмыслив, Уильям достал старый носок и обернул им склянку. Ранить кого-нибудь битым стеклом он тоже не собирался.

Мята! Неплохой выбор, но они, похоже, не знали, что есть варианты и получше…

Госпожа Арканум была большой любительницей тюля, потому что он позволял ей смотреть на улицу, в то время как прохожие не могли заглянуть внутрь. Уильям скрывался за занавесками в своей комнате, пока не удостоверился, что неясный силуэт на крыше дома напротив – это и впрямь горгулья.

Эта улица, как и Блестящая, не была для горгулий привычным местом обитания.

Горгульи, думал он, отступая от окна и спускаясь по лестнице, отличаются тем, что никогда не скучают. Они с легкостью могут целыми днями не двигаться с места и наблюдать за чем угодно. Однако двигаются они хоть и быстрее, чем думают люди, но все-таки не быстрее людей.

Уильям пронесся через кухню так быстро, что едва успел услышать, как ахнула госпожа Арканум, выскочил через заднюю дверь, перелез стену и очутился в проходившем за ней переулке.

Переулок кто-то подметал. На мгновение Уильям подумал, что это переодетый стражник или даже переодетая сестра Дженнифер, однако в мире вряд ли сыскался бы кто-то, готовый переодеться гноллом. Начать с того, что для этого пришлось бы привязать к спине груду компоста. Гноллы могли сожрать почти все что угодно. А то, что сожрать не могли, они одержимо собирали. Никто и никогда не изучал их, чтобы разобраться почему. Быть может, тщательно подобранная коллекция гнилых капустных кочерыжек считалась в сообществе гноллов признаком высокого положения.

– З’дрсте, г’н д’Cл’в, – прохрипело создание, опираясь на свою лопату.

– Э… привет… э…

– Сн’г’к.

– А? Да. Благодарю. Доброго дня вам.

Уильям пробежал по следующему переулку, пересек улицу и нашел еще один переулок. Он не знал, как много за ним следит горгулий, однако улицы они перелетали медленно…

Откуда тот гнолл знал его имя? Вряд ли они встречались на каком-нибудь приеме. К тому же все гноллы работали на… Гарри-Короля…

Ну да, он ведь слышал, что Король Золотой Реки никогда не забывает о должниках…

Уильям перебежками преодолел несколько кварталов, по возможности ныряя в переулки, сквозные проходы и людные дворы. Он был уверен, что нормальный человек не смог бы за ним уследить. Впрочем, его бы очень удивило, если бы за ним следовал нормальный человек. Господин Ваймс любил называться простым стражником, а Гарри-Король считал себя неограненным алмазом. Уильям подозревал, что мир переполнен останками тех, кто поверил им на слово.

Он замедлился и поднялся по уличной лестнице. И стал ждать.

Ты дурак, сказал ему внутренний редактор. Тебя пытались убить какие-то неизвестные люди. Ты утаиваешь информацию от Стражи. Ты якшаешься со странными людьми. Ты вот-вот сделаешь кое-что такое, из-за чего у Ваймса от злости шлем на волосах поднимется. А почему?

Потому что у меня от этого кровь бурлит в жилах, подумал он. И еще потому, что я не хочу быть пешкой. Ничьей.

В конце переулка послышался какой-то тихий звук, на который человек, не ожидавший его услышать, никогда не обратил бы внимания. Кто-то принюхивался.

Уильям посмотрел вниз и увидел в полумраке труся´щий четвероногий силуэт, пригнувший голову к земле.

Уильям тщательно оценил расстояние. Объявление независимости – это одно. А вот нападение на стражника – совсем другое.